Лоскутик и Облако

– Ага, ты ловила комаров на болоте…

– Да нет же!

– А… Ты говорила «тик-так!» и показывала время на городской башне.

– Какое время? Что с тобой?

– Я тебя не знаю, – печально сказало Облако. – Я всё забыло. Ну, я полетело! Пока.

– Постой! Я дала тебе напиться… – робко напомнила Лоскутик.

– Что-то такое было, – задумчиво протянуло Облако. – Напиться… напиться… Видишь ли, у меня в голове вода, а я её всю вылило. Я выплакало всю свою память. Всё, что помнило. Ну, прощай!

– Да подожди! – с отчаянием воскликнула Лоскутик. – Ещё у меня сегодня день рождения. А ты говорило: дождь-рождение.

– Да, да, припоминаю, что-то такое было… – Облако немного посветлело.

– А потом ты превратилось в двенадцать собак…

– Да, да, это я помню…

– И мы пошли…

– Стой! Молчи! Вспомнило! Мы пошли в лавку к Мельхиору…

– Да!

– Ты – Лоскутик!

– А, вот где ты! Попалась, голубушка!

По улице шла Барбацуца. Из её единственного глаза от ярости просто сыпались искры. Она только что побывала во дворце и узнала, что король вовсе не хочет манной каши, а главный повар и не думал посылать за ней голубей.

Облако тут же свернулось клубком, шмыгнуло Лоскутику под локоть и там затаилось.

Барбацуца приближалась медленно, не спеша, и это было страшнее всего. Тень её упала на Лоскутика. Лоскутик прижалась спиной к забору.

– Где была? Признавайся, – спросила Барбацуца тихо и сипло.

– Платье покупала! – подсказало Облако, слабо шевельнувшись под мышкой.

– Платье покупала… – помертвев, повторила Лоскутик.

– Врёшь! Если ты покупала платье, то у тебя должно быть платье! Где оно? Покажи!

Барбацуца занесла над головой Лоскутика сжатые кулаки.

Лоскутик невольно вытянула вперёд руки, чтобы защитить голову от удара, и вдруг на её руках, легко развернувшись, повисло белоснежное кружевное платье.

Ветер раздул кружевной подол, зашевелил бантами и оборками.

Кружево было такое тонкое, что казалось, вот-вот растает на глазах.

Даю голову на отсечение, что ни одна принцесса на свете не отказалась бы от такого платья!

– Ты купила себе это платье? Нищенка! Кружевное? Замарашка! С бантами? Побирушка! Белое? Самое непрактичное! – Барбацуца от возмущения с трудом находила слова.

Она уже протянула руки, чтобы схватить платье, но кто-то опередил её.

Её опередила маленькая жалкая дворняжка.

Что это была за ничтожная тварь!

Во-первых, у неё было всего лишь три ноги, да и то больше похожих на кривые паучьи лапки. Хвоста и ушей не было и в помине.

Она была так худа, что все рёбра, проткнув кожу, вылезли наружу. Но всё это не помешало собачонке быть очень проворной.

Она высоко подпрыгнула и ловко цапнула за подол прекрасное кружевное платье. Затем, часто перебирая своими тремя лапками, бросилась наутёк.

Кружевное платье волочилось по пыльной дороге.

– Ах, проклятая! – крикнула Барбацуца и бросилась за мерзкой собачонкой.

Казалось, она вот-вот ухватит платье за рукав.

Но собачонка отчаянно тявкнула, поддала ходу, перемахнула через канаву, пролезла в щель под забором и скрылась.

Глава 10

Удивительное происшествие на закате

«Ни за что не проснусь, – подумал художник Вермильон и тут же понял, что больше он не заснёт. – Ну хорошо, пусть я не засну. Но уж глаза открыть меня никто не заставит».

Он знал, что он увидит. Битые стёкла на полу, сломанные рамы, разодранные в клочья портреты.

Прежде художник Вермильон жил припеваючи.

Придворные щёголи и богачи с утра до вечера толклись в его мастерской и охотно заказывали ему свои портреты.

Но шли годы, и художнику открывались глубокие тайны мастерства. Он научился смотреть на мир особым взглядом. Видеть красоту самых простых вещей: камня и грубого глиняного кувшина.

Сам того не желая, он стал рисовать людей такими, какие они были на самом деле, и совсем не такими, какими они хотели казаться.

Самое удивительное, что художник даже не думал об этом. Это получалось у него как-то само собой. Но трусы на его портретах были трусами, как бы они ни пыжились, стараясь изобразить себя смельчаками.

Льстецы – льстецами.

А обманщик, даже если ему удалось убедить всех, что честнее его не сыщешь человека во всём королевстве, всё равно на портрете выглядел обманщиком.

Надо ли говорить, в какую ярость приходили все эти люди, увидав свои портреты?

И всё-таки художник Вермильон ещё как-то сводил концы с концами.

Но вот наступил этот несчастный день, и всё рухнуло.

Теперь художник был окончательно разорён, а мастерская его разгромлена.

Как же это случилось, спросите вы меня?

Весь этот день неудачи преследовали художника.

С утра к нему заявился главный королевский пирожник и заказал свой портрет.

На вид пирожник был очень добрый и симпатичный.

У него были толстые, мягкие щёки и сладкая улыбка.

Но так как на самом деле он был человеком жадным и жестоким, то и на портрете он получился именно таким.

– Это клевета, а не портрет! – разозлился главный пирожник.

Он подтащил художника к большому зеркалу, висевшему на стене.