Лоскутки

- Да зачем тебе на печке? – изумилась та. – Не топлена же!

Еле удерживаясь от смеха, Эля пригорюнилась:

- И что – пирогов завтра не будет, да?

- Ах, вот ты о чём! – рассмеялась баба Нюся. – Будут тебе пироги к завтрашнему, хитрованка! Только вот кто мне брикетов для растопки принесёт?

- А где ведро? – вскочила Эля с табурета. – Я со свёклой закончила.

Она сама углядела угольное ведёрко и побежала из избы к сараю, где высились ряды угольных брикетов – ряды, наполовину уже сваленные.

- Не лезь, Марта, - уговаривала она кошечку, которая брезгливо поджимала лапки, бродя между чёрными кучами. – Потом ведь в дом принесёшь!

Ближе к вечеру, когда в доме всё было готово для завтрашнего дня, баба Нюся ушла к соседке, а за окнами начало смеркаться. Эля осмотрелась. Свет включать рано, так что чтение Мириных конспектов отменяется. Зато есть возможность посидеть на огороде.

В саду Эля сидеть не любила – в нём хорошо летом, когда дороги на улице не видно. Но сейчас сидеть там не очень. А в огороде навалены старые доски, брёвна и жерди, на которых можно посидеть и помечтать…

Она и уселась на самый верх этой кучи, вытащила цепочку из-под джемпера – показать кольцо Марте, которая и здесь сидела рядышком, не стремясь забраться на колени – самостоятельная такая, к посиделкам на коленях не привыкла.

- Вот, Марта, что мне подарили. Красивое, да?

Кошечка, обнюхав, мурчанием одобрила подарок, и Эля вернула кольцо на его единственное место – на палец. И задумалась.

Далеко протянувшееся серое, с мягким вкраплением слежавшегося белого снега, поле, в середине которого росло одинокое дерево – яблоня, будто постепенно въезжало в тёмно-серый же горизонт. Эля помнила, что где-то там, на конце поля, должен быть небольшой забор с кустом черёмухи. Летом они с Мирой всегда с удовольствием бегали к ней, потому что под кустом росла земляника… Но сейчас черёмуха скрылась в сумерках…

«Будет ли так хорошо в саду Демиры? – думала Эля. – Будут ли там местечки, где она будет радоваться? Ну, сливовые кусты там тоже есть… – И, поймав себя на мысли, что она думает о сестре, которая останется в том мире, испугалась так, что дыхание перехватило. – Я не хочу, чтобы она там, без меня… Но как оставить бабу Нюсю? Нет, здесь в деревне, полно наших родственников… Но это значит – как я останусь без бабы Нюси? Вот ведь глупости… Пока жила себе в городе, даже не думала о том. Почему же сейчас?.. Потому что будущее без кого-то из них становится всё ближе?.. Мне страшно…»

От неожиданного кошачьего шипения, перешедшего в рычание, под боком Эля чуть не свалилась с кучи досок – растерявшись: то ли кольцо прятать, то ли вглядываться в темнеющее пространство перед собой, чтобы понять, кто тут появился и нужно ли от него прятаться. И над всем этим – сожаление, что прервали одиночество…

А темнота впереди сгустилась и обрела человеческие очертания. Вот только узнать из-за расстояния трудно: идёт и идёт кто-то высокий, приближаясь к ней… Щурясь и поспешно засовывая колечко снова за пазуху, Эля осторожно поднялась с досок, стремясь спуститься на землю, где можно уверенно стоять на подмёрзшей земле. Да кто это?..

- Эльмира!.. - выдохнул темный силуэт.

Ахнув, девушка бросилась навстречу Гарму.

А он обнял её, и она засмеялась, нечаянно мазнув щекой по его мокрому камзолу: снег, редкий-редкий, успел приземлиться на плечи Гарма. Она хотела спросить: «Как ты меня нашёл?» И не успела.

- Я так испугался, что тебя нет, - прошептал Гарм и крепко поцеловал её.

И все объяснения пришлось отодвинуть на ближайшее будущее.

Глава 20

Целовались, встретившись.

Целовались суматошно, спотыкаясь и медленно шагая по кочковатой земле к куче досок и брёвен – ловя дыхание друг друга маленькими, быстрыми прикосновениями губ.

Целовались с тихим смешком, когда тыкались не в губы, а скользили по лицу; потом с испуганным оханьем – устраиваясь на замшелой от долгого лежания под открытым небом древесине, слишком ненадёжной, чтобы вот-вот не обвалиться.

Целовались, прижавшись друг к другу, чтобы не терять тепло в октябрьский вечер, когда небольшие дневные лужи между кочками медленно, но неотвратимо подёргивались узорчато-морозной льдинкой.

А потом притихли, тяжело дыша и улыбаясь в подкрадывающуюся тьму.

И тут Эля выглянула из-под его руки, обнимающей её за плечо, и радостно сказала:

- Ты без обруча!

Скажи это кто-то другой, Гарм бы нейтрально, даже дипломатически улыбнулся, но затаил обиду. Но в поблёскивающих от далёкого света глазах девушки он увидел надежду. И понял её вопрос правильно.

- Ещё несколько дней – и мне снимут сдерживающую тату, - прошептал он.

- И тогда можно будет… - вскинула она глаза на него.

- Да, тогда можно будет встречаться не таясь, - подтвердил Гарм. И огляделся. - А что это за поселение? И как ты здесь оказалась? Я думал – перейду в твою комнату.