Лоулань и другие новеллы

Не только командующий Со Май, но и каждый из тысячи солдат, уходивших на запад через заставу Юймэньгуань, не думал, что он когда-нибудь снова вернется на ханьскую землю…

В тот день Со Май покинул крепость во главе колонны верхом на верблюде. Когда замыкающие отошли от стен заставы на две сотни шагов, командир неожиданно остановил отряд. Никаких команд не последовало: Со Май просто хотел дать своим воинам возможность попрощаться с родиной, которую они, скорее всего, больше никогда не увидят…

Солдаты поднялись еще на рассвете, но сборы в дорогу продолжались дольше, чем ожидалось, поэтому к часу выступления солнце уже поднялось высоко и палило так, как будто наступила полуденная жара. Пепельно-серые стены заставы словно плавали в ярких солнечных лучах и оттого казались особенно мрачными.

Со Май долго смотрел на наблюдательную башню, возвышавшуюся над остальными постройками заставы… Наконец он отвел от нее взгляд, и его лицо сразу же приняло прежнее волевое выражение, а в глазах заиграл природный острый блеск. Прозвучала команда «Марш!».

Со Май провел в борьбе с сюнну всю свою жизнь. Только самим сражениям с «инородцами» он отдал, наверное, половину жизни. На границе его то и дело переводили с одного места на другое, и Со Май был готов без колебаний отправиться служить куда угодно. Однако нынешний поход в земли варваров наводил его на непривычные мысли.

Он хорошо понимал, что значит создать глубоко в сердце вражеских земель маленький опорный пункт. Это значит — вести бесконечную борьбу с ненавистными сюнну. Это значит — постоянно умиротворять царства Западного края, которые склонны к измене… Наконец, это значит — работать в поле, ведь солдаты там должны кормить себя сами.

Но пусть даже они сумеют построить на берегу реки Кум военно-земледельческое поселение. Сможет ли оно без поддержки с родины долго продержаться в пустыне? Нет, это исключено. Если такой поддержки не будет, то солдат вместе с построенным в пустыне поселением ждет одна судьба — остаться в песках. А надеяться на помощь с родины им не стоит: судя по всему, ханьский двор постепенно клонится к упадку, он все более озабочен внутренними проблемами. И где гарантия, что он не изменит своего отношения и к этим поселениям? Очень даже возможно, что изменит — тем более что государственные мужи годами колеблются и действуют по старой схеме: «Утром — приказ, вечером — отставить!»

Во второй половине дня отряд под командованием Со Мая вышел в настоящий песчаный океан, где не на чем было остановиться взгляду. На третий день пути океан песка во всю свою ширь покрылся мягкими, округлыми холмами: стоило перевалить через один бархан, как за ним возникал другой — и так без конца. С четвертого дня пути отряд двигался боевым порядком. Вечером этого дня, воины, наконец, увидели зеленый оазис, в котором и разбили свой лагерь. А к ночи в нем уже появилось полтора десятка мужчин и женщин странной наружности — они откуда-то узнали о прибытии ханьцев и пришли продавать им воду. Это были люди народа ашья.

Со Май подозвал к себе одну из молодых женщин и оставил ее ночевать в своем шатре. Женщина не противилась. Ее тело сверкало, словно натертое маслом, а кожа была холодная, как рыбья чешуя. В женщине была примесь ханьской крови, и она немного понимала по-ханьски.

Лежа в постели, женщина рассказывала, что эти земли назывались Лунду, Обитель Дракона, и были столицей царства Ганьлай. Со Май впервые слышал это варварское название. Из слов женщины было непонятно, когда все это было, но она продолжала рассказывать: