Рихард вышел из участка, сжимая кулаки, и, подумав, побежал к крематорию, надеясь, что в Рывне сегодня не один покойник. Однако у входа стояли полицейские, и лица их несли печать искреннего горя: Грегор был хорошим начальником — с ним всегда можно было договориться, он не жадничал, а его юбилей в «Золотом гусе» до сих пор вспоминали в участке.
Завидев рыжую голову Зейна, Рихард пробился к нему, бесцеремонно растолкав толпу.
— Я еще не посмотрел ему в глаза, — прошипел он на ухо Зейну, схватив того за плечо. — Я не знаю, с кем он был связан.
— Воля вдовы покойного, — тихо ответил Зейн. — И слезь с меня. Уважай личные границы. Или хотя бы то, что еще этой ночью в моих плечах были две дырки.
Он слегка отпихнул Рихарда локтем.
— Я тебе свою кровь отдал, — напомнил ловец.
— Благодарю, мне это действительно помогло, — сказал Зейн. — Знаешь, что я нашел в кабинете Грегора?
— А ты уже наводишь там свои порядки?
— Новый тест для твоей проверки. Целый и невредимый.
— Вот как, — буркнул Рихард.
— Понимаю, тебе надо время прийти в себя… Скажем, два дня. На третий я жду тебя в участке.
Рихард молча посмотрел на него, но Зейн отвернулся, глядя на двери крематория, где появилась вдова Грегора, на начесе которой теперь красовался черный бантик.
Рихард попятился и пошел прочь.
Встречаться с вдовой ему не хотелось, как и приносить ей фальшивые соболезнования и объяснять, как вышло, что навь убила ее мужа в доме ловца.
Он снова спустился в нижнюю часть города и прошел под воротами с черепами. Ведьмы не было у шатра, но Рихарду сейчас была нужна не она. Он свернул к длинному деревянному строению, рядом с которым играла орава детей.
— Я тебе хвост-то накручу! — задиристо выкрикнул один пацаненок, клыки которого торчали чуть дальше, чем у обычного ребенка.
— Захлопни пасть, собака блохастая! — не струсил второй, приземистый крепыш со щеткой бурых волос.
— Уго дома? — спросил Рихард, подхватывая мальца за шкирку и приподнимая, так что клыкастый обидчик пронесся мимо, вписавшись в забор с чугунками, и из дома на шум выбежала высокая остроухая женщина.
Пацан кивнул, указав на вход, и Рихард, поставив его за юбки женщины, толкнул дверь. Он прошел по длинному коридору общинного дома, стараясь не морщиться от звериных запахов, пропитавших стены, и постучал в крайнюю дверь.
— Оставьте меня, — донесся до него страдающий голос. — Подите прочь.
Рихард открыл дверь и вошел, расстегивая пуговицы пальто, болтающегося на нем, как на вешалке. Комнатка была явно мала для Уго, но в ней оказалось довольно уютно: вязаная салфетка на комоде, в вазочке на подоконнике красные кленовые листья, на полу пушистый ковер, пусть и слегка поеденный молью. С трудом лавируя между массивной мебелью, ловец сел на стул, предварительно взяв с него маленькую книжицу.
— Стихи? — с удивлением прочел он и пролистал страницы.
Уго выглянул из-под одеяла, застонал, и тут же снова натянул его по самые уши.
— Что случилось, друг? — невинно спросил Рихард. — Я пришел вернуть тебе твое пальто, а ты в постели. Заболел? Объелся желудей?
— Харди, мне так стыдно…
— О, Уго, да ты, похоже, даже не понял, что вчера спас мне жизнь, — сказал Рихард, захлопнув книжицу и положив ее на комод.
Одеяло чуть сползло, так что показались волосатые кончики ушей.
— Ты ведь знаешь, лучшее оружие против высшей нави — красный дуб, и что бы я делал, если бы не ты, мой друг. Ты проложил для меня тропу в самое сердце леса, где я взял сук, которым пронзил черное сердце навки.
Уго высунул морду и настороженно посмотрел на Рихарда.
— Я спас тебе жизнь? — недоверчиво переспросил он.
— Да, — кивнул Рихард. — Конечно, когда ты обернулся, я расстроился. Но я понимаю, ты не мог противостоять своей животной сути в полнолуние, да еще и в лесу.
— Так я спас тебе жизнь! — приободрился Уго и, скинув одеяло, вскочил с кровати.
Рихард тактично отвернулся, пока он хлопал дверцами шкафа и одевался.
— Ты всегда можешь на меня положиться, — благодушно сообщил оборотень. — А я ведь сразу вспомнил, что против нави нужен красный дуб. И тут чую — запах. И бегом туда.
— Бежал ты быстро, — подтвердил Рихард. — Ломал и крушил все на своем пути.
— Чтобы тебе было легче пройти, — кивнул Уго. — Но не думай, ты ничем мне не обязан. Для того ведь и нужны друзья.
Рихард поднялся со стула и, сняв пальто, подал его Уго.
— Так отчего ты в постели? Неважно себя чувствуешь?
— Нет, все отлично, — оборотень вдруг пустил зычную отрыжку и виновато прикрыл рот. — Хотя я действительно слегка объелся этой ночью. Но у меня столько дел! Надо ведь объясниться с Карной, потом выяснить отношения с Венкелем…
— Давай пойдем к Карне вместе, — предложил Рихард. — Я хочу быть там, когда ты будешь ее бросать.
— Да, ей понадобится дружеская поддержка, — вздохнул Уго, надевая пальто. Он попытался застегнуть его, но пуговицы не сошлись на животе. — Бедная, бедная женщина, — он повернулся к Рихарду и осклабился. — Или ты хочешь ее утешить, а? Воспользоваться ее горем и затащить в постель?
— Как пойдет, — не стал отрицать Рихард и первым вышел из комнаты.
Уго догнал его в коридоре и пошел рядом.