Ловец душ и навья невеста

Уго все так же стоял на крыльце, опираясь на меч и покачиваясь, как деревце на ветру. Глаза его были прикрыты, а на лице блуждала блаженная улыбка.

— Уго! — выкрикнул Рихард. — Приди в себя! Тут высшая навь!

— Скорее всего, — кивнул Уго. — Думаю, она и сдвинула засов, выпустив тварей из подвала. Ах, что за ночь!

Он выпустил меч, и тот со звоном упал на крыльцо. Рихард схватил его, крепко сжав рукоять, обернулся по сторонам.

Уго же спустился с разбитых ступенек и, рухнув на колени, сгреб руками опавшие листья и зарылся в них носом.

Рихард быстро положил череп в корзинку, спрятал меч в ножны за спиной.

— Пошли, — буркнул он. Уго повернулся к нему и хрюкнул. — Соберись!

Рихард поднял еще и оброненное пальто Уго, чувствуя себя, как бабка на рынке: корзинка, сумка, пальто…

Тень, отделившаяся от деревьев, была чернее чем ночь. Желтые глаза блеснули под широкополой шляпой, и Рихард бесцеремонно отбросил и корзинку с черепом, и красное пальто, а потом выхватил из сумки ружье и выстрелил.

От хриплого смеха мертвеца его пробрал мороз, а посмотрев на Уго, Рихард понял, что и помощи ждать не откуда. Одежда оборотня порвалась в клочья, и матерый кабан, напуганный выстрелом, метнулся в лес, ломая кусты.

— Вот мы и снова встретились, ловец, — сказал Олаф, очутившийся совсем близко. Теперь их разделял лишь фонтан, и Рихард, быстро перезарядив ружье, выстрелил еще раз. Олаф отклонился от пули почти лениво, разочарованно поцокал языком. — Ты не убьешь меня серебряной пулькой, как крысу, и не надейся. В прошлый раз тебе удалось заманить меня в ловушку. Ты использовал знаки ловца на крови, лишающие меня сил, вонзил мне в сердце кол из красного дуба. Что ты сделаешь сейчас? Даже не надейся, что я стану ждать, пока ты будешь рисовать.

Луна плеснула серебряным светом, и Рихард увидел острые скулы, хрящеватый нос и длинные зубы, не помещающиеся под тонкой губой. Глаза Олафа горели как две луны, а позади него зашевелились и другие тени: навка, которая раньше была кошкой, прогнулась в спине и заурчала, два волка, отличающихся разве что расположением плешивых мест, с которых облезла шерсть, скалили желтые зубы, нечто странное, с множеством щупалец, взобралось по гладкому стволу дерева и щелкнуло клювом.

Если он побежит к серебряному мосту, то придется отбиваться и от них. Олаф не станет ждать, пока он перебьет навок. Рихард невольно глянул в сторону красного леса. Сбежать вслед за Уго казалось самым верным решением. Он не сможет противостоять высшей нави. Не сейчас.

— Беги, — разрешил Олаф, и Рихард сделал шаг назад. — Красный лес тебя укроет. Он сбивает со следа и водит по кругу. А я пока совершу один визит. Этот запах… — он собрал пальцы щепоткой и послал воздушный поцелуй звездам, усыпавшим небо. — Я учуял его еще в городе, но он вел на улицу, где ты живешь, а я не хотел попадаться тебе на глаза раньше времени. Ты приходил сюда с этой женщиной. Ее след тянется над землей словно шлейф из фиалок. Такая сладкая, такая чистая… Я выпью все ее крики. Растяну ее страдания насколько смогу.

Рихард остановился и вытащил меч из ножен, достал из кармана куртки сеть. Олаф снова хрипло рассмеялся и взмахом руки отогнал мелких навок прочь.

— Охраняйте мост, — приказал он, и те послушно поплелись к реке, оборачиваясь и облизываясь. — Если ты настаиваешь, я сперва займусь тобой. Поговори же со мной, Рихард. Мы ведь были так близки — в тот момент, когда ты вонзил кол в мое сердце и заглянул в глаза, познавая саму мою суть, я тоже видел тебя. И знаешь что? Тьма есть в тебе тоже.

— Расскажи, как тебе удалось ожить снова? — спросил Рихард. — Кристалл разбили, это я знаю. Но ведь тебе нужно было твое собственное тело.

— А его не уничтожили, — радостно произнес Олаф. — Кругом было столько трупов, что мой, почерневший и растерзанный, приняли за одну из жертв. А кто-то еще и свистнул дубовый кол.

— Вот придурки…

— Именно, — согласился Олаф. — А тебе наука на будущее — доводи все до конца, даже если издыхаешь от потери крови. Жаль, будущего у тебя нет.

Он вздохнул почти искренне, и вдруг метнулся через фонтан стремительно, как огромная летучая мышь.

Рихард взмахнул сеткой, одновременно поворачиваясь и вкладывая в удар меча всю свою силу. Зазубрины застряли в ребрах, и ловец выпустил рукоять, вытащил кинжал и бросился к Олафу, в чье лицо впилась серебряная сетка, прожигая и без того мертвую плоть.

Острые когти вошли в плечо, и Олаф приподнял его, как котенка, и слегка встряхнул. Удар кинжала пришелся гораздо выше намеченного, скользнув по ключице, и навка покачала головой. Тень шляпы скользила по белому лицу, прикрывая то один глаз, то другой. Кожа Олафа слегка дымилась — там, где соприкасалась с серебряной сетью.

— Так быстро попался, совсем размяк.