Ловец эмоций

Лена, чести ее, не состроила брезгливую гримасу, не огрызнулась, не выпалила очередную порцию своей тарабарщины.

– Конечно, давайте помогу, – поспешила она на помощь.

Она подхватила его под локоть обеими руками и сопроводила хромающего и охающего Дениса в коридор. Удалившись от двери на пять-шесть шагов, Денис остановился, осторожно выпрямил поясницу, с облегчением вздохнул.

– Уф, прихватило как. Спасибо вам огромное. Подождите, – он удержал руку Елены, посчитавшей уже свою благотворительную миссию законченной, – позвольте сказать несколько слов. Лена, в вас столько силы, энергии, женского обаяния. С первого взгляда я почувствовал к вам симпатию. Признаюсь: умей рисовать, с удовольствием написал бы ваш портрет.

Елена еще не знала, что последует за этими словами далее, но почувствовала себя польщенной.

– Мерси, – она почтительно склонила голову.

– Силь ву пле, – отпарировал Денис. – но вскоре не без разочарования обнаружил, что за вами водится одна страстишка.

– Ну, ты и спикаешь, – Елена присматривалась к Денису. – Где тебя так апгрейдили? И какую такую страстишку заметил?

– Зачем вы лжете маме?

– Я лгу? Ты что больной? Впрочем, о чем я. И так видно. У тебя с головой не все в порядке. Ну, так лечи ее.

– И все же вы солгали несколько раз. Первый раз, когда сказали, что успешно сдали сессию. Это не так и вы это знаете.

– Чего? Хочешь сказать, что я сотворила кидалово?

– Очень верно подмечено. Именно это вы и сотворили. Второй раз вы слукавили по поводу кефира и овощей. Они отсутствуют в вашем рационе. Не так ли? И про цветы вы забыли. Они вянут без воды.

– Я никогда не вру. Понял? – Дениса уколол ее упорный взгляд, в котором читалось раздражение. – Ну что еще? – грубо спросила она. Ее зеленые глаза высокомерно сверлили Дениса, выпукло выражая невысказанную вслух фразу: «Ты меня уже достал!»

– Погодите, – Денис выставил ладони вперед жестом примирения, – дайте мне сказать. Вы зря петушитесь. Это было видно. Вы повторяли вопросы, начинали двигать руками, раздражались и так далее. Только мама этого не заметила.

– Будешь воспитывать? – она вызывающе сложила руки-в-боки.

– Не помешало бы.

Лена закатила глаза, вскинула руку, посмотрела на часы, выражая всем свои видом нетерпение.

– Черт! Уже второй час. Полная хрень. Ладно, день все равно уже пропал. Валяй, чего хотел? Силы только береги, а то совсем ослабнешь.

– Спасибо за беспокойство, – он приложил руку к сердцу. – Вы навестили маму, поэтому нельзя считать, что день прошел для вас впустую. Скажите, что ваша мама сделала не так? Надевала вам тугие подгузники, пережарила когда-то картошку? Ради чего вы изводите ее?

– Шпионит за мной, – выпалила Елена.

– Как шпионит?

– Сует свой нос куда не надо. Вынюхивает все, что я делаю, что одеваю, что ем, как сплю.

– Многие мечтали бы о таком шпионе, – не согласился Денис. – А вот моей мамы нет в живых. Рано, слишком рано ушла.

– Соболезную, – холодно выстрелила она.

– Вы знаете, меня сосет не только тоска по ней, но и угрызения. Угрызения за то, что не успел сказать ей вовремя ласковые слова, что мало целовал ее руки. Особенно корю себя за один эпизод. Обещал как-то заехать к ней после работы, но не приехал. То ли хотелось погулять с друзьями, то ли посидеть дома. Не помню уже. Солгал ей и потому до сих пор считаю себя предателем по отношению к ней.

– Я не поп. Чего исповедоваться передо мной, – перебила его Лена.

– Поверьте, у меня нет подобного желания. Будьте ласковей с матерью, – наставлял ее Денис.

– Не люблю сюсюкаться. Это слабость. Не хочу быть слабой. Понимаешь? Не хочу.

– Доброту только грубые и недалекие люди могут окрестить слабостью.

– Предлагаешь быть ласковой с ней? – она кивнула в сторону двери палаты. – Это все равно, как если бы я в выходном платье копала грядки на даче.

– Как только вы скажете ей доброе слово, так сразу волей-неволей станете другим человеком. Жестокость не красит, она изуродует вашу молодость, потом душу, а потом и тело.

– Типун тебе! – глаза Елены округлились. – С какого бодуна тело-то? Во дает. И вообще, я уже взрослая, поздно переделывать.

– Грубость и ложь – материи не врожденные, а приобретенные. Вы слишком долго засиделись в подростковом возрасте, разучились просто разговаривать с матерью, обсуждать обычные житейские дела. Зачем же плевать в нее змеиным ядом. Лена, – Денис понизил голос, – не стесняйтесь иногда цепляться за юбку матери. Представьте, что вы в возрасте, когда были вдвое меньше ростом, протяните ей руки и просто, без этого вашего жуткого жаргона, попросите у нее прощения, скажите ей всю правду.

– Ну ты, чел, удивляешь меня.

– Чему действительно следует удивляться – это тому, как ваша мама до сих пор умеет сдерживать свой гнев и не спустить с вас три шкуры, не надрать задницу как следует.

– Ого! – воскликнула Лена. – Ты знаешь такие словечки?