Ловец эмоций

– А-а, черт, запрыгал на сковороде. Так ему и надо. Пусть помучится. Я очень рада этому. Ваше послание – как нельзя кстати.

– Подобная речь вызывает досаду, – слегка поморщился Денис, опять почувствовав вибрацию в височной области. – Ваш муж, насколько я успел узнать его, просто пропитан христианскими добродетелями. Пожалейте его. Он не вынесет размолвки.

– Старикам свойственна глупость. Тем паче этому типу, – она грозно бросила кивок в другой конец коридора. – А глупость у него – просто врожденная.

– Он, говорит, готов бросить к вашим ногам тысячу роз.

– Тысячу? – скривилась презрительно старушка. – Пускай по одежке протягивает ножки. Ишь, как запел. Тысячу!

Все оказалось не так-то просто, как рассчитывал Денис. Конечно, тут понадобится время и терпение.

– Так что же передать мужу?

– Чтобы пошел к черту!

В яростном ответе Денис успел заметить глубокую печаль старушки, прикрываемую быстрой, неестественной ухмылкой. Он не понимал, откуда у него умение чтения микровыражений лица старушки, извергающей из себя совсем не то, что хотелось бы ей сказать в этот миг.

– Так и передать: «К черту?» – уточнил Денис.

– Так и передать.

Денис шел к старику и удивлялся про себя, зачем они допускают напрасный гнев, съедающих их изнутри, злобу, только множащую их болезни. Нет, он непременно должен помочь этим заблудшим душам.

– Ну как? – как можно более безразличным тоном поинтересовался старик, глядя себе под ноги.

Наклон вперед старика и склонение его головы набок – эти характерные движения позволили говорить уже о некоем жесте доверия к Денису. «Откуда мне известно про жесты доверия?» – удивлялся про себя Денис, но тут же приступил к изложению своих впечатлений.

– Поначалу она была сродни стихийному бедствию, от которого ни убежать, ни спастись, – полушепотом, в красках Денис начал передавать ход переговоров со старушкой. Старик часто закивал, давая понять, что знаком с силой этой стихии. – Но, мало-помалу, успокоилась. Сказала, что она достаточно умна, чтобы не отвечать ударом на удар. Еще сказала, что вы имеете понятие о рыцарской чести и она готова принять ваши извинения.

Старик перекатывал дольку апельсина во рту, как карамель. Он слушал нервами и готов был поверить всему, что слышит, но при слове «извинения» его будто ударило током.

– К свиньям собачим извинения! Никаких извинений. Совсем обнаглела. Как сварливая баба у разбитого корыта: и то ей подавай, и это.

Теперь в одиночестве, без общения старику лучше всего можно было дать ярости. Но ярость эта скорее увязывалась с беспомощной злобой на положение, в котором он оказался, чем с натуральной злобой на жену. Нет, он не станет ей навязываться без приглашения.

– Она, все-таки, прежде всего – женщина, – спокойно отреагировал на горячую тираду Денис. Будьте снисходительны. Иногда мужчина должен поступать не как ему хочется, а как требует ситуация.

– Вот ей извинения, – старик сложил незамысловатую фигуру из трех пальцев. Казалось, его физически давила тяжесть собственной гордыни. – У-у, надоела она мне. Всю жизнь хочет, чтобы было по-ейному. Э-э, не выйдет. Опостылела. Э-э… знать ее не хочу. Костра нет на эту ведьму. У-у, так бы и прибил.

Опять-таки из неизвестных каких источников Денис определенно знал, что частые междометия в речи часто свидетельствуют о признаках обмана, или признаках того, что говорящий скрывает свои истинные чувства.

– Слово «ведьма» никак не вяжется с вашей супругой, – не согласился Денис.

Но старик явно не собирался возвращаться из своего злобного состояния.

– Никаких извинений. И у меня есть гордость.

– Мухи уже засидели вашу гордость, – устало ответил Денис. – Вытащите из себя эту вашу неуступчивую гордость.

– Пусть катится к свиньям собачим.

– Прямо так и передать дословно: «к свиньям?» – удивленно переспросил Денис.

– К собачьим, – уточнил старик.

С трудом сдерживая улыбку, Денис опять направился к старушке. Та делала вид, будто продолжает читать книгу, но было заметно, как ее черные зрачки скатывались в уголки глаз – в сторону приближающегося молодого человека. При этом большой палей левой руки подпирал подбородок, а указательный по щеке был направлен к виску. «Ого, – отметил Денис, – это жест недоверия. Ну, что же, будем располагать ее к себе».

Он присел рядом с ней, сложил руки на коленях. От имени супруга он убеждал ее, что тот по-собачьи – при этом он интонацией особенно подчеркнул это «по-собачьи» – верен и предан жене, хочет она того или нет. Он готов извиниться, просто его преследует тень собственной глупой гордости. И если бы ни его больные суставы, он воздел бы руки в молитве о прощении его греха. И чем дальше, тем смелей и говорливей делался Денис. Он разворачивал рисуемую себе душу старика, обнажая перед его супругой, видимо, скрытые от нее внутренние пласты мужа, пласты чувственного свойства.

– Словом, он готов сделать так, чтобы все неладное между вами исчезло, как нехороший сон.

– Так и сказал? – недоверчиво спросила старушка.

Денис убежденно кивнул в знак подтверждения своих слов.