Ловец снов

– Прелестная крошка – и опасная, – добавил Курц. – Явный Рипли на одном запястье, на лбу у самых волос и в уголке глаза. Классический случай. Но когда солдат дал ей конфетку, словно голодающему косоварскому оборванцу, она его поцеловала. Трогательно до слез, хоть сейчас на фото, только теперь у него на щеке нестираемый отпечаток губ, и это вовсе не помада. – Курц поморщился. – Бреясь утром, он слегка порезался, но этого оказалось достаточно. Остальные тоже подхватили Рипли по глупости либо беспечности. Правила не меняются, Оуэн, разгильдяйство – верный путь к гибели. Но рад сообщить, что большинство наших парней близко не подходят к зачумленным. Нам придется находиться под медицинским наблюдением до конца жизни, не говоря уже о внезапных проверках, но должен признаться: эти чертовски преждевременно сдохнут от вашего заднепроходного рака.

– А гражданские лица, которые вроде бы пока избежали заражения? Как насчет них?

Курц подался вперед с самым обаятельным, невероятно убедительным видом. Всякий должен был чувствовать себя польщенным, одним из немногих избранных, кому довелось видеть Курца без его излюбленной маски («две части Паттона, одна – Распутина, добавить воды, размешать и подать на стол»). Раньше это безошибочно действовало на Оуэна. Но не сейчас. Распутин – не маска. Маска – вот это.

Но даже сейчас – и в этом был весь кошмар – он не был полностью уверен.

– Оуэн, Оуэн, Оуэн! Работайте мозгами, Господь дал вам неплохие мозги! Мы можем все уладить под шумок, не возбуждая подозрений и не поднимая мировой паники, поверьте, и без того вони будет немало, особенно после того, как наш избранный с минимальным перевесом голосов президент прикончит нашу пауку. Официально мы не можем проделать такого с тремя сотнями штатских. А если в самом деле отправим их в Нью-Мексико, поместим в образцово-показательную деревушку лет на пятьдесят – семьдесят за счет налогоплательщиков? А если двое-трое сбегут? А если – и думаю, именно этого опасаются умники в верхах – Рипли со временем мутирует? Тогда инфекция, вместо того чтобы мирно скончаться, приобретет новые формы, куда более устойчивые к окружающей среде. Если же Рипли действительно разумен, это куда опаснее. Даже пусть и нет, что, если он послужит серым человечкам чем-то вроде маяка, дорожного знака, отмечающего путь к нашему миру, ням-ням, приходи и жри, эти парни – лакомый кусочек, и их тут полно?

– Хотите сказать, лучше перестраховаться, чем потом жалеть?

Курц откинулся на спинку кресла и просиял:

– Именно. Именно. Вы все-таки просекли самую суть.

Что ж, подумал Оуэн, может, это и суть, но дело вовсе не в ней. Нам небезразличны свои. Пусть мы бываем безжалостны, если приходится, но даже Курц присматривает за подчиненными. А вот штатские… всего лишь штатские. Если понадобится сжечь их, значит, пора разводить костры

.

– Если еще сомневаетесь, что Бог есть и что Он по крайней мере часть своего времени проводит в заботах о старом добром хомо сапиенс, вспомните, как нам несказанно повезло, – сказал Курц. – Сигнальные огни появились рано и были сразу замечены. Одно сообщение поступило от владельца магазина, Реджинальда Госслина. Потом прибывают серые человечки. В единственное время года, когда в этом захолустье появляются люди, и сразу двое видят, как корабль падает на землю.

– Это была удача.

– Благодать Божия, вот что это было. Их корабль разбивается, об их присутствии известно, холод убивает и их, и ту космическую перхоть, которой они начинены. – Курц перечислял, загибая длинные пальцы. Белесые ресницы часто моргали. – Но это еще не все. Их чертовы имплантаты не сработали: вместо того чтобы вживляться в организмы хозяев, они превращаются в каннибалов и пожирают их. Отстрел животных прошел благополучно: мы сумели обезвредить около ста тысяч тварей, и сейчас у границы округа Касл устроено грандиозное барбекю. Весной и летом пришлось бы гоняться за насекомыми, которые могли бы перенести Рипли за пределы зоны, но не сейчас. Не в ноябре.

– Но какие-то животные могли прорваться.