Ловец снов

Он протянул ей таблетки и стакан с водой. Баба Катя чуть оторвала голову от подушки и правой рукой взяла таблетки. Было видно, что любые движения давались ей с трудом. Игорь, как мог, помогал ей в простом для здорового человека деле. Когда лекарство было запито водой, Игорь присел рядом с кроватью на низкий табурет и начал внимательно рассматривать старушку. Черты лица у неё были правильные и сморщенная от времени кожа на лице, не скрывала её былой красоты. Да, в молодости она была красавицей. Пытливые и умные глаза, рассматривающие в свою очередь его самого, говорили об её интеллекте и большом жизненном опыте. Старушка была не простая. Интересно с ней было бы поговорить просто так, когда она начнёт говорить. Наверняка, она может рассказать много интересного. Не зря тётушки послали его к ней. А пока нужно её лечить всеми имеющимися тут средствами. Минут через пятнадцать появилась Вера Петровна с целой сумкой лекарств в одной руке и чемоданчиком с портативным кардиографом в другой.

— Вот, кажется, всё взяла.

Игорь тут же открыл чемоданчик и стал прилаживать электроды к груди бабы Кати, приговаривая:

— Сейчас мы вам кардиограммку сделаем. Посмотрим, как сердечко ваше работает.

Он включил аппарат и тот тихо зажужжав, начал выбрасывать наружу узкую ленту с нарисованными зигзагами. Игорь тут же внимательно читал специальные иероглифы и задумчиво кивал головой. Когда аппарат выключился, он оторвал вылезшую бумажную ленту, и положил её себе в карман. Потом он перевёл взгляд, в нетерпении ожидающую сведений Веру Петровну, и принялся доставать из сумки металлическую коробку со шприцами, а так же необходимые в пузырьках и ампулах препараты.

— Так и есть — незначительная фибрилляция предсердий. Перспектива не радует, но шанс есть. Готовьте гепарин подкожно и прокипятите где-нибудь шприцы.

Вера Петровна тут же взяла коробку и удалилась на кухню. Игорь тем временем соорудил из обычной вешалки стойку для капельницы и закрепил на ней флакон с плазминогеном.

Когда все процедуры были успешно завершены, он дал указания медсестре, что и когда колоть и пить. Попрощавшись с ней и бабой Катей, Игорь направился к себе, помогать жене наводить в доме порядок. Похоже, что теперь этот беспорядок станет для них нормой. Нельзя оставлять дом без присмотра — никак нельзя.

5

Появление в доме Люси, отвлекло Наташу от мыслей о Хозяине. Она ухаживала за котёнком так, как мать ухаживает за своим собственным ребёнком. Постоянно его вычёсывая и выгуливая только что не под ручку, она всю материнскую нерастраченную любовь перенесла на котёнка. В углу за печкой Наташа соорудила Люсе домик, но та предпочитала спать у неё в ногах, игнорируя собственный угол. Непонятно за какие заслуги, но Люся получила высочайшее право находиться вместе со всеми за обеденным столом. Специально для этого к столу была придвинута самая высокая в доме табуретка, опёршись на которую задними лапами, та выпрямлялась во весь свой ещё маленький рост, и цепляясь за край передними лапками, возвышалась над столешницей, являя всем торчащие уши и круглые голубого цвета постоянно удивлённые глаза. Тут же за столом она получала лакомые кусочки от хозяйских обедов. Игорь поначалу противился этому, но смирившись, махнул на всё рукой — чем бы, дитя не тешилось. Наташа занималась хозяйством по дому, ожидая открытия деревенской больнички, находясь пока в статусе безработной. Работы у Игоря в санчасти было не много, но люди шли к нему кто лечиться, а кто и просто за советом. Приезжали и с соседних деревень, прознав, что в Лотошниках появился дельный доктор, который действительно лечит. Жизнь шла своим чередом. Хозяин, по неведомой причине, больше в доме не объявлялся и про него стали понемногу забывать. Так прошёл целый месяц их счастливой семейной жизни. К концу ноября что-то незаметно изменилось. Было ли это связано с тем, что баба Катя пошла на поправку и понемногу начала говорить, то ли просто пришло время. Тем не менее, Хозяин вновь начал давать о себе знать. Сначала стали пропадать мелкие вещи, на которые никто не обращал внимания. Потом неожиданно стало скисать молоко, до этого хранившееся в погребе и никогда ранее не скисавшее. Чуть подросшая Люся стала вести себя беспокойно. Она, то жалобно мяукала без особой причины, то на загривке у неё поднималась колом короткая густая шерсть и она начинала шипеть, словно дикая, скаля свои мелкие не выросшие ещё клыки. В такие моменты она прижималась к Наташе, как бы ища у той защиты, и напряжённо провожала своим зорким взглядом пустоту в дверном проёме. Во взгляде у Наташи стала появляться тревога. Однажды вечером Игорь застал её за странным занятием. Она наливала в одно блюдце молоко, а в другое вишнёвое варенье. Оба блюдца Наташа поставила прямо на стол, и что-то пошептав над ними, выключила свет.

— Это ты для Люси? — Игорю стало интересно. — Так она варенье не ест. И почему на столе?

Наташа забралась под одеяло и коротко ответила:

— Нет, не для Люси.