Ловите конский топот. Том 2. Кладоискатели

— Хочешь, я тебе изложу план командующего эскадрой? — Воронцов взял электронную указку, позволяющую двигать кораблики на схеме каким угодно образом, соблюдая при этом все их маневренные элементы и тактико-технические данные.

Ростокин с интересом наблюдал за подобием компьютерной военно-морской игры.

— Видишь, — перестраивая порядки эскортных кораблей, пояснял старшему лейтенанту Дмитрий, — они вполне в состоянии не допустить тебя до транспортов. Из одной пушки по двум целям работать неэффективно, из восьми по двадцати — тем более. При должной самоотверженности десяток крейсеров рано или поздно, атакуя строем фронта и загибая фланги, поставят тебя «в два огня», прорвутся на подходящую для них дистанцию. Несколько восьмидюймовых, или упаси бог — двенадцатидюймовых с броненосца, и шабаш! Хорошо, если ноги унести сумеешь, а то и головы лишишься… Транспорты в это время будут уходить под прикрытием второго эшелона.

Белли задумался.

— А если — вот так? — Он взял указку и показал Воронцову направление атаки.

— Беда в том, что самый быстроходный крейсер — все же не самолет. На самом полном ходу ты потратишь не меньше получаса для выхода в огневую позицию. За это время эскорт успеет начать перестроение… Далее — смотри схему номер один.

Старший лейтенант выглядел обескураженным. Он и сам теперь понимал, что ситуация складывается проигрышная. Повредить и обездвижить двадцать транспортов, невооруженных и неохраняемых, — и то задача не из легких, а при таком прикрытии — выходит, что невыполнимая?

Так он и спросил у Воронцова.

— Ну, не так все безнадежно. Просто подумать надо, — легко ответил Дмитрий. Словно речь действительно шла об обычной шахматной задаче. Или — он знал ответ, но хотел, чтобы Белли сам догадался.

…Все небо над океаном было затянуто черным дымом. Полсотни труб изрыгали густые клубы, на высоте в несколько сотен метров вытягивающиеся длинными полосами до самого горизонта. Транспорты грузно переваливались на встречной волне, выматывая кишки и души солдатам, которым уже и война казалась не такой страшной, как бесконечная качка, духота и вонь трюмов с нарами в пять ярусов, каменные галеты, несвежая вода и прочие «прелести» путешествия на другой край света.

Караван, равняясь на самый тихоходный в ордере пароход, двигался на десяти узлах. Три параллельных кильватерных колонны растянулись больше чем на пять миль каждая. С флангов и тыла конвой сопровождали два идущих строем пеленга отряда бронепалубных и броненосных крейсеров, следующих на удалении около десяти миль, к осту и весту соответственно. Впереди, в пятнадцати милях разведывала путь пара легких «скаутов». Еще на двадцать миль юго-восточнее широким веером резали волну корабли передовой завесы, просматривая океан вплоть до теряющихся в дымке берегов Германской юго-западной Африки. Мышь не проскочит, не то что вражеский рейдер, если он рискнет обогнуть мыс Доброй Надежды и останется не замеченным кораблями Капской эскадры.

Со стороны эта армада выглядела даже солиднее, чем Вторая тихоокеанская эскадра на пути к Цусиме.

Офицеры на мостиках и в кают-компаниях злословили: «За деньги, потраченные на этот поход, легко можно купить все бурское руководство, не доводя дела до войны».

По-своему они были правы, только логика почти любого вооруженного конфликта такова, что сначала пытаются разрешить проблему «малой кровью, на чужой территории», а если это не удается, деньги и человеческие жизни начинают лететь в топку войны бессчетно, по принципу «победа или смерть». Первая мировая, которую планировалось закончить «до осеннего листопада четырнадцатого года», продлилась до конца восемнадцатого, уничтожив десятки миллионов человек, разрушив четыре великих империи и доведя до финансового краха пятую[90], на самом деле не достигла ни одной из заранее предполагавшихся целей. Выгадали только САСШ, которые, кстати, как раз воевать и не собирались, зато немедленно и с размахом принялись торговать со всеми воюющими государствами, переключая на себя мировые финансовые потоки.

…Воронцов правильно понял психологию английского адмирала. Тот, в отсутствие общепринятой тактики действия паровых военных кораблей, инстинктивно выстроил оптимальную схему организации конвоя. Примерно как деревенский самоучка, додумавшийся до дифференциального исчисления. Но ведь, по словам Гете: «Теория без практики мертва». Как раз практики контр-адмиралу сэру Мэнсону Хилларду взять было негде. Корабли у него были новые, двадцатого, можно сказать, века, а военно-морская мысль (возможно, и неплохая) не имела подходящей пищи, кроме трех за тридцать лет сражений бронированных судов[91], так же похожих на грамотную войну, как пьяная драка в кабаке на чемпионат мира по боксу.