Ловцы фортуны

Две могилы выглядели опрятными и хорошо ухоженными. Возможно, Мэтью платил кому-нибудь, чтоб за ними хорошо приглядывали. Надпись на большей из двух плит гласила: «Николас Графтон, дражайший друг и шурин Мэтью Брайта, умер во время осады Кимберли, в феврале 1900 года». Брат ее матери. Внутри у нее^; все сжалось. Не следовало сюда приходить… Она резко повернула голову и наткнулась взглядом на второе надгробие. Она не вчитывалась в текст, но и того, что она увидела, было вполне достаточно. «Виктория, возлюбленная дочь Энн и Мэтью Брайтов, умерла в июле 1884 года в возрасте одного года». О Господи, еще одна маленькая сестричка. По какой-то необъяснимой причине у Тиффани подкосились ноги. Она внезапно увидела Мэтью и ту женщину с портрета на том же самом месте у маленького гробика ровно тридцать лет назад. Она стиснула руки, пытаясь овладеть собой. Нашей матери, подумала она, ища поддержки в собственном сарказме, не слишком-то везло с дочерьми: одна умерла во младенчестве, другою забрали у нее сразу после рождения и она сама умерла, давая жизнь третьей…

Рядом с ней возникла тень, нависнув над могилой, и когда ее плеча коснулась чья-то рука, у нее непроизвольно вырвался крик.

— Мы снова встретились, миссис Корт.

Она почувствовала такое облегчение, что это оказался человек из плоти и крови, что не преминула яростно на него обрушиться.

— Какого черта вы смеете так ко мне подкрадываться?

— Я не подкрадывался к вам, Тиффани. Вы не глухая.

Это что, намек на Миранду? И что он имел в виду своим «мы снова встретились»?

— Я вас не знаю. — Однако нечто знакомое в нем все-таки было.

— Дани Стейн.

Теперь она вспомнила. Этого человека она встречала в Претории, когда ей было десять лет. Он водил ее к себе на ферму, чтобы показать портрет своей сестры Алиды. С тех пор его имя возникало в беседах отца с Фрэнком Уитни, и еще ей казалось, будто его же упоминал Рэйф. Она смотрела на него с удивлением, не испытывая дурных предчувствий, — все ее мысли вращались только вокруг имени Алида.

— Какое совпадение, что мы одновременно оказались в Кимберли.

— Это совпадение отчасти. Я приехал повидать другую… дочь Мэтью.

— Почему же вы не заговорили с ней минуту назад.

— Я не хочу, чтобы она знала, что я здесь — пока не станет слишком поздно.

Этот человек говорил загадками.

— В таком случае, — сказала Тиффани, — надеюсь, вы приехали не издалека.

— Я приехал из Юго-Западной Африки. Я был в Людерицбухте в 1908 году. — И со значением добавил: — В августе 1908 года.

У Тиффани пересохло в горле.

Дата и название ни о чем мне не говорят… кроме открытия там алмазов, разумеется.

— Я думаю, они говорят, вам гораздо больше. — Он демонстративно посмотрел на надгробия.

Молчание воцарилось на пустынном кладбище, тишина, не нарушаемая ни дуновением ветра, ни пением птиц. Тиффани стояла неподвижно, охваченная ледяной дрожью, испытывая лишь жуткую уверенность, что он знает.

— Идемте со мной, — сказал он. — Здесь есть еще одна могила, которую вам следует навестить.

— Спасибо, нет! Для одного дня я видела могил более, чем достаточно!

Она повернулась к воротам, но он схватил ее за руку и потянул за собой, несмотря на сопротивление. Он был меньше ее ростом, но хватка его была железной, и он заставил ее остановиться. Тиффани прочла имя и закрыла глаза… Алида…

— Моя сестра, — сказал он. — Но вам, разумеется, это известно. Вы узнали что-нибудь о вашей Алиде?

— Нет.

— Ваши глаза говорят, что узнали — ее глаза. Должен признаться, что готов снять шляпу пред Джоном Кортом. Не всякому мужчине удаюсь бы наставить рога Мэтью.

— Вы превосходно владеете английским языком, мистер Стейн, но, к сожалению, я понятия не имею, о чем вы говорите.

— Именно ваш отец научил меня английскому языку. Он всегда был добр ко мне и моей сестре. Поэтому не надо глядеть с таким страхом — я не собираюсь причинить вреда вам.

— Я не боюсь! — Но она боялась и отчаянно. Наперекор рассудку ей хотелось, чтобы здесь оказался Мэтью. Он бы знал, что делать с этим, сумасшедшим.

— Ее глаза, — повторил Дани. — У него была точно такие же.

Он, кажется, намекает, что… Тиффани в немом изумлении уставилась на него.

— Вы, должно быть, поняли, что я сделал с вашим братом, — мягко сказал, он. — Видите ли, я обещал Мэтью, что продолжу борьбу в следующем поколении.

И очередь за Мирандой… У Тиффани по коже поползли мурашки. Ее словно обволокла вязкая паутина всепоглощающего ужаса.

— Почему? — сипло выдавила она. — Почему вы враждуете с Мэтью?