Ловушка для ангела. Тайны дома на Берсеневской набережной

– Вытрите свои крокодильи слёзы и продолжайте, – сердито прикрикнула Люба, чтобы привести его в себя.

– Хорошо. Сначала я заразил Марию опасной инфекцией. Нет-нет, я не хотел, чтобы она умерла или её покалечили. Просто думал, что после этой болезни ей уже будет не до показов, и она отойдёт от модельного бизнеса. Но я ошибся. Инфекция оказалась очень опасной, она едва не умерла, ей грозила ампутация конечностей, и тут как черт из табакерки появился этот слюнтяй… Сашенька… Благодаря ему Мария вылечилась и вернулась к работе еще более красивой, более желанной, более сексуальной. Влюблённые женщины, знаете, преображаются в мгновение ока…

– Но кто мешал вам просто уволить её?! Зачем были нужны такие крайности?

– Если бы я её уволил, её взяли бы на работу в любое другое агентство Москвы, и Юлии было бы снова не угнаться за ней. Марию уже знала вся страна, она была слишком известна.

– Ну а убийства? Причём здесь ваши игры с Юлией и Марией?

– Когда затея с болезнью не удалась, я решил свести Марию с ума. Ну, временно, конечно, а не на всю жизнь. Её бы поместили в специальный санаторий, где внушили бы, что она не создана для работы моделью, что ей нужно беречь свои нервы. И тогда она занялась бы чем-то другим и постепенно её слава модели затухла бы. Так она могла бы к тому же остаться моей любовницей…

– И как это всё было связано?

– Я не придумал ничего лучше, чем инсценировать сцены преследования, вообразив себя режиссером человеческих судеб, и не жалея на них ни времени, ни денег, ни сил. Первая была в Париже, где я нанял особенный грузовик и дрессированного тигра. У Маши создалось впечатление, что её преследуют. Затем подбрасывал устрашающие записки. А когда увидел, что ничего не действует, поселил Марию в квартиру в Доме на Набережной, за которым с момента закладки его фундамента в средневековье, тянется дурной шлейф, и начал устраивать различные мистификации, как, например, и со скребущимся в двери чудовищем. Рассказывал ей легенды о мрачном доме, в котором полно призраков. Этого было достаточно. Остальные мистификации Маша додумала сама. Я свёл её с психиатром, которому заплатил за нужный рецепт специальных таблеток, вызывающих галлюцинации. Тогда Марии начало казаться, что это сам Дом её преследует. Благо, что история у Дома на Набережной вполне подходящая…

– Ну а убийства?! – это всё тоже для воздействия на Марию?!

– Да, – вздохнул Глеб. Иного мотива у меня не было. Те женщины были стары, одиноки и никому не нужны. Я избавил их от страданий одинокой старости… Одиночество – тяжкое бремя, и люди часто устают от него, мечтая о смерти, но у них не хватает силы воли покончить с собой. Или они боятся прогневить бога и стать неприкаянной душой, застрявшей навечно между мирами, или попасть в ад… Вот я и помог им… Они должны быть мне благодарны…

– А мальчик-подросток? Он ещё только начинал жить!

– Он ведь тоже никому не был нужен, – заявил Глеб. – Он инвалид-дэцепешник, родители – непутёвые алкоголики. Что его ждало в этой жизни? Я постарался и сделал все, чтобы он не мучился. Просто угостил его газировкой с ядом…

Любовь оцепенела от такой бессмысленной жестокости. Раскольников нашёлся! А они, глупцы, всё мотивы искали. А тут, видите ли, он решил, что эти люди просто никому не нужны, и никто не будет сожалеть об их гибели… А они сами будут ему еще и благодарны и замолвят за него парочку слов перед господом Богом…

– Ну, с этим ясно, – пересилив себя, продолжала допрос Любовь. – А что это за дурацкие знаки на телах и в записках? Тигр, роза, «Шанель № 5»? Что вы хотели этим сказать?

– Тигр – это просто тотем, тот, кем бы я хотел быть в фигуральном смысле. Мощный, уверенный хищник, который умеет взять от жизни все. Ну и образ для устрашения Марии, конечно. А сломанная роза – известный символ самоубийства. Этим я намекал на шаткость человеческой психики. Но клянусь, я не желал, чтобы этим для Марии всё обернулось. Я лишь хотел отстранить её, заставить прекратить выступать. Так бы я получил свои деньги, и смог бы избежать чудовищной расправы, которой мне грозил Корнилов.

– А вот добились именно этого, – печально заметила Любовь, – и на ее глаза набежали слезы по потерянной подруге. Мигом справившись с собой, она продолжила:

– А розы, которыми была заполнена квартира в тот день, когда она сбросилась с моста? Как Вам удалось узнать, что она это сделает и как возможно ночью доставить так много цветов? И главное – зачем?..

– Я следил за ней в тот вечер и видел, как она прыгнула с моста. Может вам это покажется излишне сентиментальным, но это было в память о нашей любви и моей скорби по ней…

Любовь сглотнула ком, подступивший к горлу, и, ничем не выдавая своих чувств, продолжила:

– И последний вопрос. Как Вы проникали в квартиру, да еще с этими цветами, никем не замеченным?