Ловушка для Горби

— Я не сомневаюсь: вы знаете, что делать с вашей оппозицией. Но я думаю, вам нужен отдых, чтобы не быть с ней overreaction, сэр…

Горбачев уставился на него сквозь спущенные на нос очки, а потом… расхохотался. Он смеялся так громко, освобожденно, весело, что встревоженный телохранитель заглянул в дверь палаты. Но Горбачев, придерживая одной рукой свежий хирургический шов на груди, второй рукой отмахнулся от телохранителя и тот закрыл дверь.

Майкл с недоумением ждал. Черт возьми, чем он так развеселил русского премьера?

Отсмеявшись, Горбачев хлопнул Майкла по колену:

— Замечательно! Империалисты боятся за жизнь коммунистов! Это замечательно! Ну, с такими империалистами еще можно жить! — и вдруг прервал свой смех, стал совершенно серьезным: — Передайте вашему Президенту, что я его понял. Я не расстреляю ни восемьдесят процентов, ни даже восемь процентов коммунистической партии. Но при одном условии: если он сообщит мне, откуда он взял эту цифру.

Майкл вспотел. Переходы Горбачева от мягкости и обаятельного смеха к стальному блеску в глазах были стремительны, как у дьявола.

— Сэр, я не есть официальный negotiator. Но я не думаю, что это будет работать таким путем… — от волнения Майкл старался выражаться как можно осторожней, и потому просто дословно переводил себя с английского на русский.

Но Горбачев его понял:

— Почему это не сработает? — спросил он пытливо.

Майкл, изображая непосредственность, пожал плечами:

— Well… Я знаю, вы не ангел, сэр. Нет ангелов среди политиков. But I want to belive… Я хочу верить, что вы не Сталин и не Гитлер. Вы не можете убить миллионы людей just like that. Или можете?

Теперь, глядя в стальные глаза Горбачева, Майкл вовсе не был так уверен в гуманности Горбачева, как пытался изобразить своим небрежным тоном полушутки.

Горбачев, не отвечая, смотрел ему в глаза. Наконец, после паузы, спросил сухо:

— Ваш президент просил вас сказать мне еще что-то?

— Нет, сэр…

— Что ж… Если вы закончили осмотр, можете идти. Только передайте вашему Президенту, что в политике нельзя и курицу ести, и целку спасти.

— Что это есть «целку», сэр? — не понял Майкл.

— Ничего, ему переведут. Идите.

Майкл встал, направился к двери, но обернулся.

— Извините, сэр… Уговорил ли я вас поехать из больницы на отдых? — спросил он, холодея от своей смелости.

Горбачев мрачно усмехнулся, с издевкой посмотрел Майклу в глаза:

— А что мне еще делать? Ты же не привез мне фамилии, кого расстреливать!

Когда Майкл Доввей вышел из палаты, Горбачев устало откинулся на подушку и закрыл глаза. Лицо его сразу обмякло и постарело. Черт возьми, даже американцы сигнализируют, что в партии полно батуринцев. Но 80 %?! Откуда они могли взять эту цифру?

День пятый

18 августа

14

Москва, Кремлевская больница.

10.20 по московскому времени.

Традиционное, по четвергам, заседание Политбюро подходило к концу. Когда-то точно так же, в больнице, проводил заседания Политбюро больной Юрий Андропов, но происходило это в другом филиале Кремлевки — в Кунцево, на бывшей подмосковной даче Сталина. При этом сам Андропов тогда лежал, его возили на заседания в кровати…