Ловушка для губернатора

– Извините, я выйду, – сказал Катин. – Так будет лучше.

Все промолчали. Почти в тишине ждали, когда Сергей Сергеевич вернется из соседней комнаты. Изредка перебрасывались короткими репликами. Ждали минут десять, пока, наконец, не появился Катин. Он прошел, сел на диван и лишь потом негромко произнес:

– Просили пока ничего не предпринимать. Ждать осталось недолго.

– Чего ждать? И почему кто-то здесь что-то решает, минуя меня? – нервно спросил Тонковидов.

Сергей Сергеевич посмотрел в окно. Там было темно, лишь на ветру раскачивался одинокий фонарь. Катин произнес:

– Не здесь, видимо, решают. А насчет чего ждать, я и сам до конца не знаю. Еще попросили не делать резких движений.

– Мне кажется, Семен их уже сделал, – усмехнулся Шкадов.

– А мне добавить больше нечего, – пожал плечами Катин.

Они посидели еще немного, но больше ни к чему не пришли. Тонковидов с Сергеем Сергеевичем уехали, а Русаков с Дмитрием остались в квартире. Время было уже позднее, поэтому они решили уже окончательно дожидаться завтрашнего дня. Впрочем, сон долго не шел. Мужчины продолжали обсуждать случившееся, не слишком понимая, что происходит. По крайней мере, так ощущал ситуацию Русаков. Когда он рассказал об этом Шкадову, тот спросил:

– А не жалеешь, что ввязался в эту историю.

– Нет, – ответил Ростислав. – Зарплату отрабатываю, а остальное… В любом случае, получаю опыт. А ты?

– Опасность – мое ремесло, – ответил Дмитрий.

Русаков так и не понял, серьезно он говорит, или шутит. Но эта мысль была для него последней в этот вечер. Усталость все же взяла свое и он заснул

Глава сорок четвертая.

В эту ночь Иван Санин спал совсем немного. Накануне почти все заботы по похоронам отца легли на него. В последние годы Санин-старший официально нигде не работал, хотя подработок у него хватало. Иван позвонил по нескольким местам работы Виктора Васильевича, там сочувствовали, выражали соболезнования, но помочь материально или хотя бы поучаствовать в организации траурного мероприятия желанием не горели. Иван был человеком достаточно обеспеченным и вполне справился со всеми хлопотами, но осадок остался. На похороны и поминки пришло довольно много людей, они говорили какие-то дежурно-приторные слова, но цену им Иван понимал прекрасно. Как и то, что к отцу в городе отношение было, мягко сказать, неоднозначным. Уж очень многим он насолил своим ехидно-желчным языком. Впрочем, к Ивану и его семье отец и дедушка относился очень даже хорошо, в добром настроении играл с внуком, привозил ему подарки, а с сыном мог поговорить по душам. Хотя Ивану казалось, что все равно отец что-то недоговаривает, держит в себе какую-то затаенную обиду, стараясь ее не выплескивать. А в не очень хорошем настроении вообще общения избегает. Сын сам не так часто набивался на разговоры – у Виктора Васильевича своя жизнь, молодая жена и хорошо, что общение это не является навязчивым.

Похороны сами по себе событие – не самое приятное, а еще вечером, вернувшись домой, Иван прочитал письмо, которое было в файле, разосланном накануне по редакциям. Настроение испортилось вконец. Наутро он решил исполнить поручение отца, отдать флэшку некоему Русакову. До этого же Иван хотел заехать к Альбине – вдове теперь уж Виктора Васильевича, обсудить вопросы наследства, на которое, в общем-то, Иван и не претендовал. А еще хотел, если получится, забрать отцовские бумаги, чтобы потом позаниматься архивом, некоторые семейные фотографии.

С Альбиной он на поминках перекинулся несколькими словами, сказал о своих намерениях. Но точное время не обозначил. Сейчас, подъезжая к дому, подумал, что неплохо бы было позвонить, предупредить. А с другой стороны – в этой квартире он рос, принадлежала она его отцу, да и ключи у Ивана были. Прежде, он всегда мог приехать сюда в любое время. Отец иногда ругался, если приходил без предупреждения, но происходило это нечасто и в памяти особо не осталось.

Подойдя к двери, он все же решил позвонить. Время было не раннее, но Альбина встретила его с растрепанной головой, на скорую руку закутанная в халат.

– Ой, Иван, – она захлопала заспанными глазами. – А что ты не позвонил?

– Мы же вчера договаривались, – сказал он, чувствуя все же некоторую неловкость.

– Да? А что ты хотел?

– Ну, поговорить. Да и кое-какие бумаги отцовы забрать, фотографии. Можно зайти, раз уж пришел?

– Да, я не готова разговаривать. Может быть, в другой раз. Созвонимся.

Иван уже готов был уйти, когда вдруг в квартире раздался стеклянный звон и сдавленные междометия, произнесенные явно мужским голосом.

– Кто это там? – напрягся Иван. – Только не надо говорить, что кот. Кота у вас точно нет.

Альбина хотела что-то ответить, но он отодвинул ее руку и прошел в квартиру. На кровати лежал мужчина с густой темной шевелюрой. Вернее, в данный момент он свесился с кровати и пытался что-то нашарить под кровать.

– А это что? – с удивлением произнес Иван.

– Да вот бокал задел, он под кровать укатился, – хриплым голосом сказал мужчина, натягивая на себя одеяло.

– Я не о бокале. Вы кто?

– Завертайло. Михаил Самсонович.