Ловушка для Котенка

— Если ты снимешь ТПТ-передатчик и дашь доступ к своим мыслям, я могу узнать, кто на тебя воздействовал, и когда.

— И тогда вы сами на меня воздействуете, чтобы я забыла, что вас встретила!

— Естественно.

Мы продолжали стоять друг напротив друга и предаваться подозрениям.

— Я не думаю, что вы здесь занимались чем-то противозаконным, — осторожно сказала я. — Так что давайте просто разойдемся.

— Не думаешь? Зря. Я как раз занимался противозаконной деятельностью. А камеры в лаборатории я частенько выключаю. С помощью эо. Это тоже противозаконно. Ну, законопослушная гражданка, что ты предпримешь, если я тебя отпущу? Побежишь доносить или расскажешь своему другу. Так как я тебя отпущу теперь, а?

— А что вам стоило не рассказывать, что вы здесь нарушаете закон? Сказали бы, что на вас нашло вдохновение на ночные исследования, и меня бы вполне такой ответ устроил!

— Центавриане коварны. Вы можете долго молчать, а в самый неподходящий момент открыть рот.

— Прекращайте судить о людях по расе. Не будьте расистом!

— Да ты сама расист, — бросил пренебрежительно мужчина.

Мы бы так и продолжали препираться, если бы на меня не повело новой волной чужих ощущений: на этот раз это была чистая паника. Гетен заметил это и принял решение.

— Эмпат, значит? Ну, хорошо, эмпат, давай посмотрим, какова ты в деле!

Он провел меня дальше в лабораторию, открыл еще одну дверь, закрыл, и ввел в комнатушку, где, по всей видимости, иногда отдыхал. Там, на кушетке, сидела девушка.

У нее было странное плоское лицо с заостренным подбородком и очень широкими скулами, крошечный ротик с тонкими, почти бесцветными губами, и большие желто-зеленые глаза с вертикальными зрачками. Я закрыла глаза и спешно отвернулась, поняв, кого вижу.

Как и все граждане Союза, я с детства знала об особенностях поведения и питания рептилоидов, об их агрессивной политике и социальном укладе. Как спящие растут с убеждением, что люди — это пища и слуги, так и мы растем с убеждением, что они враги номер один и воплощенное зло. И, конечно, все знают про гибридов, которых выводят рептилоиды, скрещивая разные виды. Какие-то из них вовсе не похожи на людей, какие-то являют собой жуткую помесь человека и рептилоида, но есть и такие, как эта девушка — почти люди… внешне.

Я закрыла глаза, хотя испуганный желто-зеленый взгляд уже отпечатался в сознании. Взгляд рептилоида парализует, убивает — только лучшие из лирианцев могут посмотреть в глаза рептилоида и не сойти с ума. Порой и взгляд гибрида так же опасен, как и взгляд рептилоида.

— Страшно? — спросил Гетен. — А ей еще страшнее. Ну, Унсури, что ты трясешься? Она не сможет тебя парализовать, она из той «партии», которая собрала слабости, а не сильные стороны обеих сторон. Открой глаза!

Мне стоило труда сделать это. Установки о том, что гибриды смертельно опасны, с детства укрепились в подсознании. Я открыла глаза только когда пропустила через себя ее эмоции, не менее сильные, чем мои. Она боялась меня гораздо больше, чем я ее. Страх пророс в ее сознании и заполонил его, как трудно выводимый сорняк.

— Эльки с трех лет живет здесь, на Гебуме, в резервации. Правда, она бежала пару дней назад, ей помогли. Скоро о ее пропаже донесут Нигаю, и он начнет охоту. Эльки, расскажи этой лощеной девчонке, как живется в резервации.

— Плохо, — едва слышно ответила она.

— Мягко говоря, — ожесточенно добавил Гетен. — Эльки, как и прочие гибриды, жертва. Войска Союза отбили ее у рептилоидов, когда ей не было и трех лет. Ей ничего не успели внушить, ее ничему не научили, она и рептилоидов-то не видела… и все же она — враг по умолчанию, подозрительное создание, якобы не заслуживающее нормального отношения. Ты знаешь, Унсури, что блистательный капитан Нигай относится к гибридам хуже, чем к животным? Что он предлагает чипировать их всех и дрессировать, как дрессирует своих собак? — лирианец подходил все ближе ко мне, его голос звенел от гнева. — А теперь скажи, как эмпат — чувствуют ли животные? Чувствуют ли гибриды?

— Чувствуют.

— О, да, и ты это понимаешь, — Гетен вгляделся в мои глаза и кивнул удовлетворенно. — Животные устроены проще, но Эльки — не животное.

— Не мучайте ее, — подала голос Эльки.

— Видишь? — горько усмехнулся мужчина. — Она тебя жалеет. Тебя, росшую в роскоши и достатке. А ты способна на жалость, или подобного чувства не знаешь? Может, она больше человек, чем ты?

— Прекратите, — выдавила я, чувствуя, как текут слезы по щекам. Чужая пронзительная боль быстро разъела корку безэмоциональности, которую центавриане наращивают с детства.

— Плачешь? Значит, в тебе есть толк. Садись, — лирианец усадил меня на табурет. — Приходи в себя. У меня к тебе деловое предложение.

Глава 9

Я сидела в одной комнате с бежавшим гибридом в компании безумного ученого и тщетно пыталась примириться с реальностью. Как такое возможно, чтобы я вляпалась в подобное?