Ловушка для «мальчика»

– Тём, Тём послушай. Пойдём, я отвезу тебя домой, ты на ногах еле держишься, – Алекс сел на корточки, заглядывая в моё лицо, касаясь руки.

– Езжай, я посижу, – это не упрямство, мне надо собраться с мыслями и решить, что делать дальше. Обман – это всегда обман, и я не понимаю, зачем она говорит о том, кого любит, так… плохо?

–Тём, она придёт в себя утром, здесь врачи, всё хорошо, Тём. Я отвезу тебя, а завтра привезу. Тём, пойдём.

– Посижу, – не хочу оставаться с ним наедине, это почти детское упрямство, ну потому что неправильно это для меня.

Алекс встал, ушёл, а через какое-то время вернулся, шурша пакетами.

– Тём, поешь, тебе здесь разрешат остаться, только поешь. А?

– Алекс, спасибо, но ты иди, иди, – поднимаю глаза и встречаю обеспокоенный взгляд, он впивается в меня, словно пытается понять, угадать мысли и рассчитать дальнейшие действия. Только… держатся мне от него подальше надо. Я понимаю всю наивность своих мыслей по поводу того, что нужно поставить его на место. Не поставлю, разобьюсь об него, как об утёс, и не склеишь. В его глазах желание, и я вот очень сомневаюсь, что не поддамся такому напору. И это неправильно, потому что наши желания разные, он тот… я даже заморгал от понимания происходящего. Таким, как он, нельзя сопротивляться, но так же я не стану связываться с любовью сестры. Пусть сами разбираются без меня.

Алекс не послушал, сел рядом, подтащив стул. Прогонять его я смысла уже не видел. Ну, в конце концов, она его девушка… была… Да и, похоже, он её знал лучше, чем я, младший братик. Я так и не понял, когда отключился. Мои мысли устали кружиться и испуганно стучаться в мозгу. Как вытащить Леру из этой долбанной зависимости? Бросить институт и уехать, забрав её с собой, от этой болезненной любви, которая привела её на кончик иглы? Уснул сидя, проснулся на кровати, укрытый одеялом. Встал, умылся над умывальником и обернулся на скрип двери. Там стоял Алекс, помятый и взлохмаченный, с красным следом на лице. Медовые глаза смотрели на меня встревожено, сонно щурясь.

– Тём, как она?

– Не знаю. Я только что проснулся. А ты что, не уезжал, что ли?

– Нет, – он махнул рукой, направился к умывальнику.

Пока Алекс приводил себя в порядок, я приблизился к сестре. Она не спала, глядя перед собой и, заметив моё приближение, тихонько всхлипнула.

– Лер, мы сейчас не будем говорить. Хорошо? – погладив её по руке, уткнулся в плечо. – Просто пообещай…

– Я ненавижу тебя, – неожиданное заявление, вскидываю лицо, глядя в потемневшие глаза. – Солнечный зайчик! – она шипела мне в лицо, посеревшими губами. – Ты всё у меня отнял, всё! Все бегали с тобой с рождения, ах, какой талантливый!

– Лера?

– И что теперь, отправите меня с любовником в психушку? Он же получил всё что хотел, я думала трахнет тебя и успокоится. И что теперь? Смотреть, как ты счастлив? Ты забрал у меня всё!

17.

У меня даже слов не нашлось, словно кролик на удава, я смотрел на сестру, и до меня не доходил смысл её шипения и ненависти. Неужели это шипящее проклятья и оскорбления существо – моя старшая сестра? Я попал в ад.

А потом она начала плакать, как маленькая, и жаловаться, что её никто не любит. Любила мама, но я отнял сначала её, потом отца, потом Алекса. Из её рта лились оправдания, из глаз – страх. Мое сознание было распято и кровоточило, сердце бухало в висках, но я держал её руку и упрямо продолжал гладить и молчать, тупо глядя на губы, которые кривились от произносимых слов.

Потом пришёл врач, отодрал меня от руки и приказал выйти. Я стоял за его спиной, в ужасе наблюдал беснование. Лерка выгибалась и что-то кричала, а я не мог пошевелиться. Я думал, что тяжелее беды, чем потеря отца, в моей жизни не будет. Я был неправ тысячу раз, вот это хуже, видеть Леру такой. Меня начало знобить. Упрямо отмахнувшись от очередного приказа, я стоял не шевелясь. Алекс выдернул меня из оцепенения, вытащив в коридор.

– Тём, у неё отходняк. Тём, она не соображает, что говорит, – сжав мои плечи и встряхивая, быстро говорил он. – Ты, слышал? Забудь, после лекарств она ничего не вспомнит. Забудь, малыш, слышишь меня? – его губы захватили мои, причиняя боль, жуя и всасывая в себя, разрывая зубами и языком. Вовремя, иначе я бы так и умер там, у палаты, а так хук справа, и противник отпустил. Отступаю, стирая с губ слюни, кровь, всё-таки порвал губу, урод. Отомстил блин.

– Я понял, – шум в голове потихоньку стихает, мысли холодным потокам маршируют в мозгу. Когда мы взрослеем и перестаём быть сосунками? Для каждого свой путь, это был мой: осознание ответственности в принятии решений и силы следовать задуманному. – Я понял.

– Тём…

– Ты возвращаешь наши документы.

– Тём…