Ловушка для потерянной души

Повозка замерла на мгновение, чтобы сорваться с места. Подпрыгивает на вытоптанной земле, скрипит, грозя развалиться от скорости. Крики испуганных людей за окном, ржание безумных лошадей повозки. Оглушающий треск прямо под нами, карета заваливается на бок, пытается вытолкнуть в распахнутую дверь. Прижимаю Линсан еще сильнее к полу, хватаюсь когтями за все подряд в попытке удержаться. Удар, настолько сильный, что выламывает пальцы, выкидывает прочь с куском зажатого в руках кресла. Катимся по земле, путаясь в широких юбках. Хватаю время, сжимаю изо всех сил, тяну на себя, останавливая обезумевший мир. Успеваю подставить руку под голову Линсан, защищая от удара о камень. Поднимаюсь, поддерживаю Линсан, которая трясет головой, прижимается к грязной стене какого-то переулка. Лошадь видимо понесла, испугавшись криков, нырнула в узкий переулок, не подумав, что карета в него не поместится. Цокот ее копыт потерялся вдалеке, за одним из поворотов. Вокруг осколки кладки выбитого угла стены и щепки разбитой кареты. Оглядываюсь по сторонам, не отпускает сердце неясная тревога. Кто-то стрелял, а значит, нас будут искать. И почему-то нет уверенности, что первым будет миссар.

— Вставай, Линсан, вставай же, — поднимаю ее, обхватываю за талию, оглядываюсь по сторонам.

— Не могу, — всхлипывает, поджимает ногу, висит на моем плече. Опускаю ее обратно на землю, поднимаю юбку, которая уже начала пропитываться кровью. Осколок дерева кареты вошел ей в бедро, выпивает кровь, она вырывается толчками.

— Надо потерпеть, слышишь, нам нужно уйти отсюда, — рву подол своего небесного платья, перетягиваю ногу тугим жгутом чуть выше раны, с надеждой жду, когда же перестанет течь кровь. Но ее становится все больше.

— Тьяра, — касается руки дрожащими пальцами, смотрит куда-то мне за спину.

Слышу чьи-то осторожные шаги сквозь бешеный стук собственного сердца и крики людей за стенами домов. Оборачиваюсь. Четыре фигуры в знакомой форме отряда миссара. Вздыхаю облегченно.

— Помогите мне, она ранена, — опускаюсь обратно к Линсан, зажимаю рану руками, жду, когда подойдут воины.

Но шаги стихли. Замерли в паре метров за спиной.

— Они не помогут, Тьяра, — шепчет Линсан бледными губами. Тихий шелест вынимаемого из ножен оружия за спиной.

— Что вы делаете? — встаю, закрываю собой Линсан, вытираю кровь об испорченное платье, чтобы не капала с пальцев.

Тишина в ответ и спокойные взгляды тех, кто привык не думать, а выполнять приказы. Один из них вышел вперед, держит в руках меч, смотрит безразличными глазами на меня и Линсан. Другие даже не шевелятся, не достают оружие. Одного вполне хватит, чтобы оставить два тела в переулке огромной столицы. Сзади прерывисто вздохнула Линсан, так похоже на прощальное дыхание Тьяры в темноте открытой клетки.

До боли в щеках сжимаю зубы, так, что кажется, сейчас начнут крошиться. Хочется рычать от злости, рвать этот мир на части, чувствовать, как он умирает в моих руках.

Воин остановился, сильнее сжал меч, что до этого держал почти играючи. Невольно отступил на шаг, ища поддержки у своих товарищей. Только сейчас понимаю, что и правда, рычу, дергаю время, останавливая жизнь. Оглушающе звучит тишина. Теперь только она и стук моего сердца. Разрываю непослушный воздух, все ближе к воинам. А в голове мелодия. Та, которую не разобрать, не напеть. Заставляет двигаться в такт ударам сердца. Я станцую смерти, для того, чтобы жить.

Падают на стылую землю четыре безжизненных тела, в которых уже не найти человека. А я отпускаю время, смотрю в бесконечное небо, считаю про себя до десяти, жду, пока стихнет мелодия в голове.

Подхожу к Линсан, опускаюсь на колени рядом. Боюсь дотронуться, почувствовать холод ее кожи. Почти не вырывается из ее раны кровь, застывает безобразным рисунком.

— Линсан, — провожу по воздуху в сантиметре от ее щеки. Хочу попросить духов позаботиться о ней, но останавливаюсь. Едва заметное облачко пара вырывается из приоткрытых губ.

Оборачиваюсь на улицу, где мимо мелькают силуэты людей. Им все равно. Так же, как и тем, что были в моем сне. У них своя жизнь и свои заботы, из-за которых не видно боли других. Мы никому не нужны, кроме нас самих. Не буду больше никому верить и ни на кого надеяться.

Поднимаю Линсан, затаскиваю на спину, осторожно, словно боюсь разбудить. Нужно попытаться. Она должна выжить. Выныриваю из полумрака переулка, иду сквозь толпу людей. Они огибают меня, но никто не предлагает помощи, лишь оглядываются, провожают испуганными взглядами.

— Где я могу найти лекаря? — преграждаю дорогу стайке ярко одетых девушек. Шарахнулись от меня испуганно, рассыпались в разные стороны, словно порванные бусы.

Я задаю этот вопрос каждому, но меня словно не слышат. Обходят стороной, пугаются, делают непонятные знаки руками, будто стену перед собой рисуют. А дыхание Линсан уже едва угадывается, почти не щекочет шею, не вырывается теплым паром.

Иду все быстрее, скольжу взглядом по названиям лавок, хочется сорваться на бег, только бы знать, куда. «Целебные травы». Останавливаюсь у неприметной двери следующего дома.