Ловушка для стервы

Словно наблюдая со стороны, она прислушивалась к текущим сквозь нее мыслям, посылаемым добросовестным и старательным умом. Все думы и мечтания, как всегда, были о самом дорогом на свете и самом любимом человеке – о ней самой. Да и как можно думать еще о ком-то, если существует она, Мила Миланская, звезда первой величины, королева всех звезд, единственная и неповторимая царица великосветского мира, такого прекрасного, жестокого, капризного и эгоистичного. Она неустанно прославляла себя, любимую, на собственном телеканале и в глянцевых журналах, а также очень удачно компрометировала – в собственной желтой газете.

Неповторимая и всеми признанная Мила Миланская – известный продюсер, очаровательная и умная телеведущая, а также самобытная актриса и неплохая певица, иногда выступающая с самыми известными модными кумирами эстрады. А еще – писательница скандальных, а потому ужасно популярных романов. Не важно, что те больше походят на сплетни, домыслы и откровенные клеветнические измышления о сильных мира сего. Ведь понятно же, что никто в наше время не станет читать о простых смертных, ничего собой не представляющих и ничегошеньки в своей жизни не добившихся.

Но главное – сказочно богатая бизнес-леди, счастливая наследница и самая завидная невеста. А все – почему?

«Да потому, что стерва конченая, – мысленно прервала Мила блистательные упражнения своего подобострастного и несколько подхалимистого ума. – Иначе в этой ужасной и в то же время прекрасной жизни так и останешься лузером. В лучшем случае тебя просто не заметят, в худшем – раздавят и уничтожат. Только настоящая стерва может рассчитывать на бешеную популярность, так как без перчинки ты никому не интересна. Публика требует крови, грязи, скандалов и разврата. В хорошем, конечно, смысле этого слова».

Хотя что может быть хорошего в разврате? Но на вкус и цвет… Алчущая публика получает все эти зрительные и слуховые удовольствия сполна, мечтая при этом о богатстве, красивой светской жизни, как у звезд. Поклоняясь им как кумирам, завидуя и ненавидя одновременно, так как чужая слава и чужое богатство всегда и всем глаза колют и слепят. Хотели получить стерву – так получайте! И наслаждайтесь.

«О времена! О нравы! – продолжил ум поток рассуждений. – Если прежде слово «стерва» было бранным и означало низкую в нравственном отношении, подлую, непорядочную и бесчестную особу – негодяйку, одним словом, – то теперь довольно значительные группы женщин различных слоев общества мечтают, просто горят диким неодолимым желанием стать стервами».

«Или хотя бы называться ими», – подсказала Мила.

«Да-да! И все потому, что в настоящее время стерва – бренд, сложившийся имидж успешной и самоуверенной женщины, которая знает себе цену и умело использует в своих интересах других людей».

«Особенно мужчин!»

«Еще бы! Это довольно циничная особа, живущая по своим собственным законам, придуманным для удовлетворения всех ее прихотей и желаний. Самобытная личность, не признающая никаких этических норм поведения, не гнушающаяся никакими способами достижения желаемого, вплоть до предательства, подкупа, шантажа, подлога, серьезных интриг и невинных интрижек, а также сплетен и злословия, мастерство которого оттачивается постоянно…»

«Пирог-то – откуда?» – прервала Мила ненаучную дискуссию своего ума, направив его усилия в нужное русло.

«Итак, откуда взялся пирог? – немедленно подхватил ум и продолжил свои рассуждения. – Яблочный пирог – как чудное воспоминание о счастливом детстве – позволяется только в особых случаях. Это в первые дни приезда к дядюшке, когда она балует себя малюсеньким кусочком, а также в день своего рождения, когда исполняет любые свои желания».

«И это – все?!»

«Пирог приходит на помощь также при возникновении какой-либо неразрешимой стрессовой ситуации, против которой всегда наготове весомый и безотказный аргумент в виде большого, если позволяет вес, и не очень, если не позволяет, куска яблочного пирога. Разумеется, вприкуску с твердым убеждением, не требующим никаких доказательств, что безвыходных ситуаций не бывает в принципе. Надо только сесть, все хорошо обдумать, и решение непременно отыщется».

«А что теперь-то?»

«М-м-м… – замялся ум. – Теперь, похоже, уважительная причина для поедания пирога-праздника или пирога-утешения отсутствует напрочь».

«Откуда это неприятное и тревожное ощущение, что я что-то забыла? Что здесь не так?» – попыталась Мила заставить рассуждать ум о том, о чем тот категорически не любил разглагольствовать. А именно – о подсознании, которое всегда считал своим конкурентом, вот и старался заглушить его чрезмерной громкостью и потрясающей – разумеется, на его собственный взгляд – логикой.

Мила лежала недвижно, пытаясь услышать хотя бы шепот подсознания по поводу выкрутасов памяти, но оно упорно молчало, так как самоуверенный, наглый и деятельный ум уже вступил в свои права и не оставил конкуренту ни единого шанса, чтобы хоть как-то себя проявить.