Ловушка для влюбленных

Эпизодом с Палачом я очень горжусь – ведь тогда я убил двух зайцев сразу. Не только направил карьеру Мечтателя в нужное нам русло, но и спас руками Палача человека, которому также предстояло сыграть важнейшую роль в этой истории. Когда этого человека тайно, тщательно скрывая, кто он такой и в чем провинился, привезли в тюрьму, где работал Палач, я сразу придумал, как можно выпутаться из этой, казалось бы, непростой ситуации. В нужный момент я выбил Палача из привычного ритма его жизни, остроумно подсунув ему женщину, которая у него уже была. А чтобы он уж точно ее узнал, продемонстрировал ему на ее спине характерную родинку в виде маленького черного крылышка (оригинально, не правда ли?). И этот, казалось бы, пустяк произвел эффект снежной лавины – человек, привыкший бездумно и хладнокровно убивать себе подобных, растерялся, занервничал, впал в смятение. Итогом его скрипучего и крайне замедленного мыслительного процесса стало решение покончить с собой, но не просто так, а отправившись на плаху вместо человека, который был нам очень и очень нужен живым. Мне удалось подвести Палача к этому шагу, хотя, признаюсь, Мечтатель с его назойливым желанием заглянуть в душу подопечного мешал мне чрезвычайно. Но задумка снова удалась, все вышло даже лучше, чем я предполагал. Нужный человек оказался спасен и отправился выполнять свою миссию дальше, а душа Палача благополучно отбыла на Небеса. Там состоялся очередной Суд, который счел, что последний поступок Палача, этот финальный аккорд его судьбы, искупает все грехи, которые он на своем веку совершил. Заодно Судьи похвалили и хранителя Палача – совершенно незаслуженно, как вы понимаете, поскольку его роли в спасении таинственного узника не было никакой. И это в то время, когда мое начальство, этот старый хрыч Эрвин, не сказал мне ни слова одобрения, а вел себя, будто все так и надо! Конечно, меня это раздосадовало. Впрочем, в тот момент было не до того, чтобы делить лавры и выяснять, где чья заслуга. Главное, Судьи сочли, что Мечтатель с честью выдержал испытание – а значит, может продолжать карьеру хранителя.

Следующий подопечный ангела, этот жалкий сынишка мельника – как бишь его, Матиас, кажется? – сразу показался мне примитивным и крайне неинтересным. «Ну, тут можно расслабиться, – решил я про себя. – Смешно ожидать от такого цыпленка ярких страстей и интересных грехов. Этот однозначно проживет свою однообразную жизнь, скучную и серую, как дождливый осенний день, и в урочный час благополучно, без всяких приключений отбудет на Небо». Но, как оказалось, я здорово ошибался. Именно с этим подопечным Мечтателя у нас чуть было не вышел прокол, и если бы не моя находчивость и сообразительность, все закончилось бы для меня очень плачевно.

А началось все с того, что от скуки я поселил в душе младшего брата-недотепы зависть и ревность к сильному, ловкому и везучему старшему и всю жизнь старательно культивировал эти чувства – все не такая тоска и однообразие. Ангел грустил, глядя на Матиаса, я забавлялся, наблюдая за ними обоими. Так прошли детство, юность и молодость сына мельника. К тому времени, как Матиас женился, обзавелся детьми, окончательно погряз в бедности и стал потихоньку запивать, он надоел мне уже настолько, что я специально подложил ему свинью, устроив случайную встречу с бывшей невестой. Собственно, это и не встреча была даже, просто он увидел в окно кабака, как она проехала мимо – красивая, счастливая, богатая. Я ожидал, что эта картина как‑то подхлестнет Матиаса, возможно, разозлит. Однако все вышло прямо наоборот. Он не разозлился, а взялся за ум, выпросил у богатого и успешного братца одну из его лавок и сделался добропорядочным булочником. Правда, хватило его ненадолго.

«Ничего, – утешал я себя, – все это только к лучшему. Ведь скучаю, глядя на Матиаса, не один я, скучает и Мечтатель. А нам как раз этого и нужно – чтобы он заскучал побольше, да еще сильнее захотел охранять душу писателя…»

И тут Матиас преподнес нам обоим, и мне, и своему ангелу, неожиданный, но крайне неприятный сюрприз – пришиб родного братца, ударив его камнем по голове. Каюсь, была в этом и моя вина. Не прямая (не подумайте, что это я науськал Матиаса, ни в коем случае, это было совсем не в наших интересах!), а косвенная – я в тот момент отвлекся. Признаюсь, что та красотка, жена портного, которая пудрила мозги обоим братьям сразу, приглянулась и мне. А что тут такого? Люди в подобной ситуации сказали бы: «Ничто человеческое мне не чуждо». Ко мне, демону, эта поговорка, возможно, и не подходит, но суть передает очень точно. Между мной и юной прелестницей тоже случилась интрижка – короткая, но как раз достаточная для того, чтобы ситуация вышла из‑под моего контроля.