Ловушка. Форс-мажор

– Давай попробуем, – без особого энтузиазма согласился Павел. Сейчас ему больше хотелось не перейти на «ты», а уйти отсюда.

– Что касается жизненного опыта, увы. Более того, в жизни я абсолютно не ревнив.

– Так бывает?

– Конечно. К примеру, сейчас ты подошел сюда за руку с моей девушкой, а я, как видишь, ничуть не ревную.

– А я и не знал, что Катя «твоя девушка», – сверкнул очами Павел, сильно смутив этими словами, а главное взглядом, Востроилову.

Мгновенно оценив обстановку, размалеванная девица подскочила к Кате и, обхватив за талию, куда-то потащила. Якобы поговорить о своем, о бабьем. А на самом деле – от греха подальше.

– Лерка у нас тонкий психолог. – Виталий проводил девушек взглядом, плотоядно задержавшись на просвечивающих сквозь юбочную материю Катиных стрингах. – Все правильно: при мужских разговорах женщине присутствовать вовсе не обязательно. Кстати, ты в курсе, кто у Лерки папаша? Депутат Госдумы Воронов. Слыхал про такого? Он, между прочим, где-то здесь, среди гостей.

– Нет, не слыхал, – зло ответил Козырев, еще не отошедший от сделанного Виталием признания. – Нам, таксистам, все эти депутаты по одному месту.

– Я смотрю, Павел, хоть ты и «очень хороший человек», но жутко ревнивый. Уверяю, у нас с Катёнком сугубо платонические отношения. Можешь даже назвать это дружбой. Хотя, сам понимаешь, дружба в наш корыстный век – понятие сугубо умозрительное.

– А ты мне про ваши платонические отношения к чему рассказываешь?

– Ну как же! А вдруг ты не просто ревнивец, но ревнивец маниакальный? У меня в диссертации подобным типажам целый раздел посвящен. Еще вмажешь в темном переулке монтировкой (или что там у вас?) по башке. А я только жить начинаю, – схохмил Виталий, – на кафедру перехожу.

– Не ссы, браток, я не настолько самолюбив, как ты.

– Не понял?

– Специально для доцента поясняю: когда отвергнутый женщиной мужчина подло убивает своего соперника, он делает это вследствие большой любви. Но! Любви к себе любимому. Такая вот болезненная форма самоутверждения. А вот у действительно любящего человека в подобной классической ситуации есть три альтернативных варианта.

– Это какие же?

– Первый: пожелать им счастья и отвалить. Второй: наложить руки на себя. Третий: наложить руки на нее. «Идиота» Достоевского читал?

– О-бал-деть! Какие интеллектуалы трудятся в питерских таксомоторах! Надеюсь, ты не страдаешь синдромом Рогожина?

– Я ничем не страдаю.

– Слава Богу, – картинно вздохнул Виталий. – А то я стал всерьез опасаться за Катину жизнь и здоровье.

«Ты бы лучше за свое здоровье опасался», – подумал Козырев, но вслух произнести не успел. Возвратились девушки, и Катя, тревожно вклинившись между кавалерами, твердо заявила:

– Все, брек. Вы еще тут подеритесь, горячие финские парни.

– В самом деле, мальчики, – поддержала Лера. – Не ссорьтесь. Лучше помогите в моем социологическом опросе. У меня задание от редакции «Космополитена». Теперь вот хожу и всех опрашиваю: «Что бы вы сделали, внезапно получив миллион долларов США?» Вот, к примеру, ты, Виталя?

– Блин, Лерка, вечно ты со своими глупостями, папарацца наша… Ну что-что? Первым делом купил бы себе спортивный «Порш»…

– И что дальше? – оборвал Козырев.

– А дальше – как вмажу по ночному Невскому!

– А сто долларов у тебя будет?

– Так миллион же есть!

– Не, нужно именно сто, одной купюрой. Чтобы свернуть трубочкой и нюхнуть кокаин. Я в фильмах смотрел…

Присутствующий при разговоре народ загоготал.

– А ты сам, Павел? – обратилась к Козыреву Лера. – Ты бы что сделал?

Тот ненадолго задумался, а потом ответил:

– Я бы создал спецкурсы для самых крутых молодых оперов, но только обязательно не блатных. Лучшее оборудование, преподаватели – лучшие со всей России, за огромные зарплаты… А потом создал бы спецподразделение по борьбе с преступлениями против детей. Самое лучшее в мире. И чтоб сотрудникам нельзя было иметь семью хотя бы в течение пяти лет. Чтоб зарплаты бешеные, но при этом и рабочий день, как на войне, – двенадцать часов. Ну там, физподготовка, спецподготовка и все такое…

– Ты, «очень хороший человек», рассуждаешь, как социалист-теоретик, а я тебе на это отвечу, как юрист-практик, – завелся Виталик, все более распаляясь. – Ни хрена из этой затеи не выйдет.

– Это почему? – ощетинился Козырев.

– Во-первых, миллиона баков на такой проект явно недостаточно. Во-вторых, этот лимон в нашей стране распилят и схавают еще на стадии согласования и предпроектной подготовки. И самое главное – народ в такое подразделение ты просто не наберешь.

– Ответственно заявляешь?

– Более чем. Нет сейчас таких фанатиков. Раньше, возможно, были, а сейчас – извините. Люди устали жить ради других. И теперь хотят немного пожить ради себя и своей семьи. Благо политика партии сегодня позволяет. И вообще… Достал меня уже весь этот базар, – разгорячившись, доцент кафедры права перешел на пацанский жаргон, – я водки хочу и зрелищ! А вашей теософской болтовни мне вполне хватает в Академии. Задрали, честное слово!