Ловушка на жадину

– Я тебя в ларёк не возьму, сам, без всяких папиных запретов. – Сева высунул из кустов руку со смартфоном, наблюдая на экране за перемещениями «головы в окне».

– Почему? – шёпотом закричал Славка.

– Потому что ты не обязан делать что я говорю.

– Ну… я буду делать, ты же будешь мой начальник!

– А сейчас?

– Сейчас ты мой брат.

– И ты не обязан делать что я говорю, – мрачно заключил Сева.

«Когда я делаю что хочу и плюю на его требования, отец чувствует такую же злость? И беспомощность…» Мысль была неприятной… и несвоевременной.

– Если вы так настаиваете… хотя я уверен, что в вашей комнате никого нет! Совсем! – проорали от входа.

Голова в окне обзавелась плечами и остальным туловищем, человек в пятнистом камуфляже сиганул из окна в цветочную клумбу и бегом кинулся к ограде.

– Это же… – начал Вовка.

Славка сам зажал младшему рот. Беглец мягко, как большой кот, приземлился на той стороне ограды… обернулся… и прижался лицом к прутьям. На экране мобильника появилась физиономия гнусавого. Казалось, она нависает над затаившимися в кустах мальчишками, всматриваясь, вслушиваясь… внюхиваясь. Видно было, как крылья его угреватого, в чёрных точках носа то раздуваются, то опадают, как у принюхивающегося пса. Гнусавый коротко, задушенно хихикнул – от этого «хи-хи» братья дружно дёрнулись, у Севы по хребту прокатился холод – и пошёл вдоль ограды, перебирая руками прутья, как обезьяна в зоопарке. И наконец скрылся за углом.

Троица в кустах шумно выдохнула.

– Ты смотри – и правда тётю Любу с Петькой караулили! Севка, как ты догадался? – Вовка смотрел на него восторженно, но восторг этот совершенно не радовал.

Сева одарил младшего недобрым взглядом… и аккуратно, вжимаясь в стену, двинулся к углу здания. Сзади донёсся шорох. Вкрадчивый такой, тихий… на весь двор слышный. Вжимаясь в стену так, что футболки собрали всю пыль с кирпичей, и копируя каждое его движение, следом крались младшие. Физиономии у обоих были предельно сосредоточенные.

Сева застонал сквозь зубы и тихонько побился затылком об стену. Это младшие почему-то повторять не стали. За мозги, наверное, боялись: и так мало, а то совсем не останется.

От парадного входа донёсся рокот голосов, и Сева очень аккуратно, по миллиметру, решился выглянуть из-за угла. Над его ухом тут же высунулась башка Славки, а под – Вовки. Подавив желание врезать Славке затылком в лоб, Сева задвинул братьев обратно.

– Вот видите, никто вас там не караулил! – произнёс тот самый голос, что недавно громогласно орал – только теперь он звучал совсем по-другому: бойко и весело, но не так, чтоб в ушах звенело и аист на соседней турбазе с гнезда снялся!

– Мы посторонних в комнаты не пускаем! – вмешался обиженный женский голос. Наверное, хозяйки гостиницы.

– Может, останетесь? А то и не отдохнули, и деньги за номер потеряли, – продолжал громогласный.

Сева невольно поморщился: потеря денег, даже чужих, не могла оставить его равнодушным. Но есть потери, с которыми приходится мириться. Чтоб не потерять больше.

– Поедем, – тихо, но непреклонно ответила Петина мама. – Вряд ли у нас теперь получится… отдых.

– Я багажник открою, – донёсся голос отца.

Пал Андреич тихо бросил «Ну, с богом!», что-то негромко зарокотало, наверное, открывались ворота, опять зашуршали шины…

– До свиданья, хозяюшка, и без обид, – попрощался Пал Андреич.

– К вам-то какие претензии! – проворчала хозяйка. – А эта! Надо же – бандиты у неё в комнате! – Хозяйка фыркнула. – Ещё и полицию втянула! У нас приличный пансионат, полиции тут делать нечего!

– Полиции везде есть что делать. – Голос громогласного теперь звучал не только тихо, но и крайне сухо. – Всего хорошего. – Гравий захрустел под шагами.

– А мы сейчас как? – Вовкин азартный шёпот опять заплевал Севе ухо. – Через забор полезем, да? Чтоб не заметили?

Сева представил себе, как эти двое крадутся за ним к забору – тряской побежкой на цыпочках, то и дело замирая, как мыши в детсадовских спектаклях. Надвинул капюшон ветровки пониже на лоб и направился прямиком к медленно закрывающимся воротам. Через передний двор. Мимо ярко раскрашенных фигурок садовых гномов. Мимо замершей в изумлении хозяйки.

– Дети! Вы кто? – уже у самых ворот догнал их возглас.

– Садовые ниндзя, – буркнул Сева, проталкивая братьев в ещё оставшуюся щель ворот и сам проскальзывая следом. Ворота с лязгом захлопнулись у них за спиной.

Сева посмотрел направо – отцовский «жигуль» не видно. Налево… Там неспешно удалялись две фигуры: Пал Андреич и… молодой серьёзный полицейский, который приходил на турбазу утром и которого гнусавый звал Никитосом, а сам Сева только что обозвал громогласным. За громкие-громкие вопросы, отлично слышные на втором этаже.