Ловушка Силы

Колян выжидающе смотрел на меня. Если сейчас откажусь, наверное, надо будет уйти и больше не беспокоить его. А что тогда делать? Сам же сегодня чуть с балкона не прыгнул без всяких наркотиков. Ладно, но только один раз! Если не поможет — сам пошлю его на хрен с такими методами.

Я покивал.

Чёрт, это ж надо было до такого докатиться! Принимать наркотики в грязной квартире. Я же тогда, в студенчестве, дал себе обещание больше не пробовать. Вот не зря говорят: никогда не зарекайся.

Наверное, вид у меня был совсем скисший, потому что Колян снова нахмурился и спросил:

— А что значит «индульгировать» прочитал?

— Не припомню, наверное, не дошёл еще.

— Ох, ты, горюшко моё необразованное! Значит, так, индульгировать — потакать себе в слабостях, искать им оправдание. Нытьё, нерешительность и жалость к себе тоже сюда относятся. Если дела хотя бы в половину обстоят так, как ты написал, тебе придётся прекратить индульгировать и выложиться по максимуму, чтобы уцелеть. И осознаваться надо, осознаваться! Дневник сновидений ведёшь?

— Нет, — я помотал головой.

— Заведи, — припечатал Колян. — Тетрадку или блокнот, и записывай обязательно.

— Прям всё записывать? Даже ерунду? — удивился я.

— Всё, что снилось, — кивнул Колян. — Можно не прям суперподробно. Это сосредоточит твоё внимание на снах, будешь лучше их помнить.

— Окей.

— Пойдём! Отличный пирог, кстати, давненько таких не едал!

Колян сунул в рот последний кусочек и похлопал себя по животу.

Мы пошли в ту, первую, комнату за закрытой дверью. Обстановка внутри резко отличалась от хламовника в коридоре: стол, стул, кровать и небольшой шкаф. Никаких лишних вещей и беспорядка. Даже пол был заметно чище, по крайней мере, без Жориного безобразия.

— Присаживайся, — Колян кивнул на кровать и полез в шкаф.

Я плюхнулся на мягкое и тут же понял, как дико хочу спать. На часах было уже восемь, а мои бдения с четырёх утра организму откровенно не нравились.

Колян что-то выкладывал на стол, шуршал пакетами. Когда я зевнул в третий раз, он резко обернулся и сунул мне в руки поющую чашу. У Катьки похожая. Они там на йоге прям с них тащатся. Эта была тяжелее и с другим рисунком.

— На! Знаешь, что это?

— Ага! — я поставил увесистую чашу на раскрытую ладонь и повёл по краю деревянным пестиком. Комнату заполнил тягучий звенящий звук.

— Отлично, попробуй на звуке сосредоточиться, — кивнул Колян и отвернулся к столу.

Катькина чаша была полегче, поменьше и оттого визгливая до звона в ушах. Честно, иногда я подумывал выкинуть её в окно. А звук Коляновой мне сразу понравился. Низкий, приятный, он увлекал за собой мысли, оставляя пустоту в голове.

Кажется, я всё же умудрился задремать, потому что неожиданно передо мной возник Колян с пластиковой бутылкой, наполненной дымом.

— Давай!

— Это что, трава? — удивился я.

— Трава, да не та. Сальвия же. Шалфей предсказателей, — прищурился Колян. — Спроси у неё про мачеху. Давай уже! Ты после чаши хорошо расслабился. Не теряй состояние.

Я взял бутылку, затянулся и стал ждать, когда накроет. Разглядывал Коляна, обстановку комнаты. Жаль, ковра у него нет. Говорят, под этим делом хорошо ковры разглядывать, затащит сразу.

Хотя, наверное, эффект мне нужен не тот. У меня же вопрос: мачеха. Чего она ко мне привязалась?

Пока ничего не менялось, сознание оставалось чётким, цвета вокруг — прежними. Разве что тени в углах стали резче и глубже. Вот из такой тени она и вышла.

Смуглая женщина с узким азиатским лицом и длинными тёмными волосами. Глаза её мерцали тёмно-зелёным. Она была почти обнажённой, лёгкая полупрозрачная накидка, украшенная перьями, совсем не скрывала большую грудь с маленькими тёмными сосками и пышные округлые бёдра. Женщина посмотрела на меня, и её губы изогнулись в полуулыбке. Она протянула руку и поманила пальцем.

Я встал, сделал шаг ей навстречу.

И мир дрогнул. Картинка взметнулась цветными полосами и сменилась.

Обстановка казалась смутно знакомой: яркий цветастый ковёр на полу, залитый светом из большого окна, обитые деревом стены, кресло-качалка в углу.

Это же наша старая дача! Отец продал её по указанию Лидуни и купил большой загородный дом. А жаль. Мне здесь так нравилось.

Смуглая женщина стояла в углу и улыбалась. Она кивнула мне, щёлкнула пальцами. Тут же посреди комнаты появилась мачеха. Я дёрнулся было, но Лидуня, словно не замечая меня, смотрела перед собой. Она с кем-то разговаривала. Второй щелчок пальцев, и перед мачехой появился ребёнок, мальчик лет десяти. Лидуня склонилась над ним и что-то зашептала, одной рукой гладя мальчика по тёмным волосам, а в другой сжимая резную рукоятку то ли шила, то ли чего-то ещё, длинного и заострённого на конце.

Мальчик стоял неподвижно, словно в трансе, и неотрывно следил за рукояткой.

Лидуня бормотала всё громче и громче, читая нараспев какие-то слова. Заклинания, наверное. Она же ведьма.