Ловушка времени

И вдруг Мэйсон ощутил мощную пульсацию, нарастающую вокруг. Каменная пустыня замелькала и задрожала, как разноцветный занавес, трепещущий на ветру, и внезапно… все изменилось! Как в фильме, одна панорама с нагромождением камней, казалось, протягивающихся до горизонта, стала размытой и вскоре исчезла, сменившись другой сценой, странным, чужеземным ландшафтом, ошеломившим двух людей так, словно они попали в иной мир.

Все вокруг них превратилось в спутанный лес буйной растительности, кора деревьев, так же, как и листья, толстые лианы, даже трава под ногами – все было ярко-алого цвета. И это оказалось еще не самым худшим. Растения были живыми!

Лианы извивались и ползли по деревьям, а сами деревья непрерывно раскачивались, ветви их шевелились. Причем, это не ветер тормошил их. Они жили своей жизнью, и даже длинная, странно закрученная, красная трава под ногами делала тошнотворные, ползающие движения.

Солнца не было – только пустое голубое небо, неуместно красивое и мирное посреди извивающегося ужаса, окружавшего их леса, который был таким же нематериальным, как и призрачные камни.

– Подожди-ка минутку, – сказал Мэйсон.

Он отошел на пару шагов, проверяя любопытную теорию, развивавшуюся в его сознании. Снова началось мощное пульсирование, странное подергивание и изменение красного леса, и, когда Мэйсон отступил еще на шаг, появилась знакомая каменная пустыня. Аласа же пропала из виду. Посмотрев через плечо, Мэйсон увидел корабль времени, стоящий рядом с огромным камнем. Археолог опять прошел вперед, и перед ним появилась Аласа, ее золотистые глаза были испуганными.

– Ладно, – сказал он. – Давай найдем дыру, а?

– Вот она, Кент. Я чуть не провалилась в нее.

Она указала на спутанную кучу красной травы неподалеку. Мэйсон пригляделся. Разумеется, он не увидел проем. Алая растительность скрывала его. Он опустился на колени и, борясь с отвращением, опустил лицо в извивающуюся траву. И оказался в черной пустоте – ниже уровня мира красных растений.

Ему в голову пришла любопытная мысль, что эти сцены, странные миражи на башне, были не просто причудливыми иллюзиями, а отражениями реального мира, который существует, существовал раньше или появится в будущем. Мэйсон осторожно обошел проем.

Он был метров шести в диаметре. Руки нащупали скат, уходящий в темноту, сколький и слишком крутой, чтобы по нему можно было спуститься. Скат шел под углом градусов в сорок пять, насколько мог судить Мэйсон, ползая на четвереньках и шаря в темноте.

– Кент, – тихо, но настойчиво сказала Аласа. – Прислушайся!

– А? Что…

Потом он услышал – резкий, очень громкий царапающий звук. Звук шел из глубин невидимой шахты. Он становился все громче, и внезапное предчувствие заставило Мэйсона схватить девушку за руку и быстро отступить назад. Им повезло, что он так сделал.

Из шахты вылезло существо. Сначала они увидели торчащую, качающуюся антенну и огромные жвала, судорожно дергающиеся в пустом воздухе. Существо неумолимо вылезало на поверхность, и через секунду они увидели жуткое создание целиком.

– Муравей! – невольно прошептал Мэйсон. – Крылатый муравей.

И ГРОМАДНЫЙ ЖЕ ЭТО был муравей: метров десять в длину, жвала сходились и расходились, расправленные крылья сухо шелестели, задевая свои оболочки. Лапы вынесли чудище из шахты.

Создание двинулось вперед. Мэйсон догадался, что оно слепо. Глаз видно не было, но, кажется, их заменяли антенны. Челюсти угрожающе щелкали.

Мэйсон похолодел от ужаса. Существо приближалось, и Мэйсон отскочил назад, оттащив Аласу с собой.

– Корабль! – нервно сказал он. – Идем!

Побледневшая девушка кивнула и побежала за ним. Мэйсон помчался туда, где, как он думал, находился корабль. Но он ошибся.

Почти сразу Мэйсон почувствовал пульсацию и увидел, как вокруг все меняется, а затем они понеслись через… ничто! Густой туман, серые валы густой субстанции были такими частыми, что он ничего не видел. Думая с молниеносной быстротой, Мэйсон, таща Аласу, повернул направо и побежал прямо, отчаянно пытаясь найти корабль.

Он услышал клацанье и сухой шелест, – гигантский муравей гнался за ними. Безумие страха сковало сознание Мэйсона. Это была квинтэссенция страха – бежать сквозь камни, которых не чувствуешь, нестись по несуществующему лесу… Муравей отслеживал добычу по запаху или использовал какое-то менее известное чувство, и, поскольку он ничего не видел, смена объемных миражей не имела для него значения. Их создали, видимо, для того, чтобы запутать врагов чудовищного муравья.