Ложь и честь

— Не уверен, что обвинения окажутся эффективными. — Граф раскрыл свою меховую накидку, почувствовав, что ему становится слишком жарко. — У меня есть подозрения, что король был в курсе исследований прежнего барона и даже оказывал ему поддержку. Мы сами рискуем навлечь на себя гнев Иинана Третьего, а он король, несмотря на его нынешнее состояние. Подобные действия будут неразумны, следует действовать осторожнее. Кроме того, возможно, мы сможем использовать полученную информацию себе на пользу.

— Мы не можем так говорить, пока не узнаем наверняка. Вполне может быть и так, что все это всего лишь мистификация…

— Из-за мистификации прошлый барон Тристана вряд ли бы отправился за пределы Известного Пространства. И не сгинул бы там настолько бесследно, что даже десяток поисковых групп, отправленных его сыном, не нашли ни единой зацепки. Там что-то есть. Что-то настолько важное и пугающее, что даже сам Иинан Третий предпочтет унести это с собой в могилу, чем рассказать кому-то, кроме наследника Тристана. Я не удивлюсь даже, что король намеренно ждет своего смертного часа, дабы рассказать Эдварду эту тайну в последние минуты жизни и не увидеть последствий.

— Господин граф, я осмелюсь назвать это не самой приятной перспективой из тех, что может нас ожидать. — Эурой поспешно кивнул головой. — Тогда будем действовать, исходя из ваших дальнейших соображений.

Кортеж поднимался в замок на платформе грузового лифта, мимо мелькали одинаковые тюбинги уходящего вверх тоннеля, освещенного через равные участки яркими плазменными факелами, отбрасывавшими неровные отблески во все стороны. Кроме их тихого потрескивания слышно было только, как работают механизмы лифта, подтягивающие платформу все выше и выше. Граф почти каждый раз, когда возвращался в свой замок, проходил этим путем, не пользуясь замковыми воротами, обычно все время распахнутыми. Многослойные створки, отделанные платиной и бронзой, давно покрывал толстый слой патины и пыли, нанесенной ветрами за прошедшие десятилетия. Каждый квадратный сантиметр покрывали рельефные изображения святых и ангелов небесного пантеона, окруженные извивавшимися лозами с цветами и большими листьями. Их закрывали только в те моменты, когда самому замку угрожала опасность. Если верить легендам, они были освящены самим святым Коланом, обещавшим, что ни один враг никогда не пройдет через эти врата. В подобное можно было поверить, учитывая, что замок продолжал постоянно укрепляться вместе с ростом самого города и бастионы, защищавшие подходы к замковым вратам, могли выдержать полноценные штурмы и осады, ощетинившиеся многочисленными орудиями и генераторами щитов.

Однако сам граф всегда прибывал прямо в центральный донжон, с грузового лифта высаживаясь на нижних уровнях, в гаражах и транспортных ангарах, где стояла гарнизонная техника и располагались мастерские и ремонтные цеха. Кортеж останавливался около проходов, уводивших к лифтовым шахтам, где можно было подняться уже до жилых уровней. Все, мимо кого граф проходил, останавливали работу и, поклонившись, приветствовали своего господина, но Омфей не обращал на них внимания, закутавшись в меховую накидку и углубившись в размышления. На глазах у простых граждан он показывался вообще крайне редко, в лучшем случае на объявленных турнирах или же во время больших празднеств.

Его личные покои находились в правом крыле одного из верхних ярусов донжона, занимая пару этажей и одну из многочисленных башенок, поднимавшихся над треугольными крышами. Туда он сразу и направлялся, игнорируя остальные роскошные залы и галереи своего замка.

— Найдите мне Михаэля. И как можно быстрее, — велел Омфей, когда наконец-то перешагнул через порог дверей, отделявших его покои от остального дворца. Золотые статуи рыцарей у дверей в действительности были хорошо замаскированными боевыми дроидами и сразу же обнаружили появление своего владельца и приоритетной цели защиты, тут же сменив режим охраны с пассивного на повышенный. Внешне это можно было заметить лишь по активации дополнительных сканеров, на мгновение вспыхнувших красными огоньками под забралами шлемов.

Дома было спокойнее, а дела уже не казались настолько проблемными и нерешаемыми. Здесь, в своей крепости, среди родных стен и знакомых залов, Омфлей был уверен в собственном могуществе и находился буквально в центре переплетения всех нитей, способный, не сходя со своего места, руководить событиями практически в любой точке королевства.