Ложь и правда о советской экономике

Между тем в том же сентябре 1962 года вокруг проблем, поднятых в статьях Е. Г. Либермана, развернулась общесоюзная экономическая дискуссия, которая продолжалась вплоть до зимы 1964 года. В ходе этой дискуссии либермановские идеи были поддержаны не только крупными учеными-экономистами, в том числе такими маститыми академиками, как В. С. Немчинов и С. Г. Струмилин[1045]

, но и директорами ряда промышленных предприятий и видными специалистами Госплана СССР. Как считает В. Н. Лисовицкий, все это означало, что задуманная реформа опиралась на реальную социальную базу, прежде всего советских управленцев-технократов, которым были особо близки проблемы, «связанные с частыми сбоями в хозяйственном механизме», и которые воспринимали все эти проблемы как «необходимость ремонта этого механизма», но без слома самой его конструкции, пригодность которой ими никоим образом не ставилась под сомнение.

В ходе начавшейся дискуссии, которая прошла 25–26 сентября 1962 года на расширенном заседании Научного совета по хозяйственному расчету и материальному стимулированию производства при АН СССР[1046]

, а затем довольно быстро выплеснулась на страницы центральной прессы, где столь же быстро оформились три лагеря, которые та же Л. Н. Лазарева условно поделила на: 1) «консерваторов» — открытых противников «демонтажа» действующего хозяйственного механизма; 2) «радикалов» — самых активных сторонников «харьковской системы» и 3) «центристов» — тех экономистов, которые в целом одобряли эту «систему», но с массой серьезных оговорок. При этом один из участников этого диспута, А. И. Каценелинбойген, который в октябре 1973 года эмигрировал в США, также выделяя консерваторов и реформаторов, подразделял последних на 3 группы: «диссидентов» (наиболее радикально исповедующих идеи «социализма с человеческим лицом»), «оппозиционеров» (желающих подправить и улучшить систему планирования всей экономики) и «реформаторов» (пытавшихся изменить имевшийся хозяйственный механизм без изменения политической надстройки)[1047]

.

Между тем, как уверяет Г. И. Ханин[1048]

, поначалу эта дискуссия шла довольно вяло и заметно оживилась только во второй половине 1964 года, когда были подведены промежуточные итоги эксперимента по расширению хозяйственной самостоятельности предприятий легкой промышленности и автомобильного транспорта, а в журнале «Коммунист» была опубликована статья академика-секретаря Отделения АН СССР В. С. Немчинова, в которой он повторно, но уже в сжатой форме изложил основные положения своей прошлогодней брошюры «О дальнейшем совершенствовании планирования и управления народным хозяйством»[1049]. Тогда эта брошюра маститого ученого, где содержался «весьма обширный и комплексный проект серьезного расширения товарно-денежных отношений и децентрализации экономики», названный им самим переходом к хозрасчетному планированию, привлекла внимание лишь научных работников. Но теперь же эта статья, вышедшая в главном теоретическом журнале ЦК, заинтересовала гораздо более широкий круг не только научных работников, но и многих управленцев-практиков. Причем, по мнению того же Г. И. Ханина, заметное влияние на ход всей дискуссии в пользу «рыночников» оказали выступления в «Правде» главы Госкомитета СССР по торговле Александра Ивановича Струева и крупного советского ученого в области автоматического управления академика Вадима Александровича Трапезникова, книга знаменитого авиаконструктора Олега Константиновича Антонова «Для всех и для себя», а также небольшая брошюра молодого экономиста Геннадия Степановича Лисичкина «План и рынок», в которой ссылками на В. И. Ленина он весьма живо аргументировал необходимость перехода к новому НЭПу[1050].