Ложь и правда русской истории

И единственным человеком, который не испугался, кто принял всю семью старца в свой двор и дом, — была его служанка, «классовая антагонистка» Полина Ивановна Сорокина. Она тогда спасла нас.

Да пребудет светлой ее память. Да пребудут в добре и в здравии и поныне живущие в Омске и Петропавловске ее внуки и правнуки Раинчины и Сорокины…

Золото и Смертный Голод

Меня иногда спрашивали: неужто при богатствах твоего деда Баймагамбета у вас ничего-ничего не осталось?

Жизнь нашей семьи прошла на глазах нашего небольшого города Петропавловска, на глазах людей. Бедная жизнь. Беднее даже, чем у многих вокруг. А все равно спрашивали…

Трудно сейчас сказать, велико ли было дореволюционное состояние деда. Может, он богачом-то считался лишь по уездным петропавловским меркам? Его основное богатство было в табунах лошадей, в гуртах бычков, в отарах овец. Все это власть реквизировала в несколько дней. Конфисковали усадьбу, выгнали на улицу громадную семью, лишив всех гражданских прав.

И тем не менее я почти уверен, что семья все усе спасла от конфискации кое-какие драгоценности. Иначе бы никого не осталось в живых еще семьдесят пять лет назад, и я бы сейчас не писал эти строки.

В 31—33 годах в казахскую степь пришел Смертный Голод. Его устроили большевики во главе с Исаем Голощекиным, партийная кличка — Филипп. Тринадцатью годами ранее, на Урале, товарищ Филипп был одним из организаторов расстрела царской семьи. И теперь партия направила «самых проверенных и надежных товарищей» на новое, невиданное прежде смертоубийство — тотальную конфискацию продовольствия, тотчас вызвавшую Смертный Голод в Казахстане, Поволжье, на Украине. Но для казахов он был страшнее во много раз потому, что они были казахи. Они ведь тогда совсем не знали земледелия. Более того, во многих еще жило суеверие, что вторгаться в чрево земли — святотатство. Они только скотину держали и обменивали мясо на муку, сахар, ситец. И если узбек, кореец, поляк, русский, украинец по весне мог хоть корешок вырастить на своем дворике, то казахи моментально остались без всякого пропитания.

По предварительным данным историков, приведенным в книге «Расстрелянная степь», в те годы от голода умерло 200 тысяч человек других национальностей, населявших республику, а казахов — 1 миллион 750 тысяч. Ведь бычок или овца — не мешочек с зерном, их не спрячешь в бурьяне или в яме от зорких глаз комиссаров. С 1929 по 1934 год количество скота в Казахстане сократилось в десять раз. То, что оставалось, числилось и принадлежало созданным колхозам и совхозам. А у населения вся скотина была тотчас конфискована, и казахи стали моментально вымирать сотнями тысяч.

Сын первого секретаря ЦК КП(б) Узбекистана Акмаля Икрамова, писатель, политзаключенный Камиль Икрамов с ужасом вспоминает в книге мемуаров, как он, мальчишкой еще, трое суток ехал из Ташкента в салоне-вагоне своего отца через казахскую степь — и вся степь, от горизонта до горизонта, была устлана человеческими трупами.

По переписи 1926 года казахов в Казахстане насчитывалось 3 миллиона 750 тысяч. Предположим, что после побед коллективизации в приграничные районы Китая откочевало минимальное число — 250 тысяч. Значит, осталось примерно 3 миллиона 500 тысяч.

Но ведь историки утверждают, что по их предварительным подсчетам в те годы голодной смертью умерли 1 миллион 750 тысяч казахов. То есть каждый второй… Такого процента смертности от комиссарских продразверсток не знали ни Украина, ни Поволжье. В это невозможно поверить — каждый второй.

Но вот официальная статистика. Между 1930 и 1979 годами численность коренных народов Средней Азии выросла в 3,25 раза. Исключая казахов

. Они почему-то — только в 1,4 раза. Но это полный абсурд. Казахи такие же традиционно многодетные, как узбеки, киргизы, таджики. (Я, к примеру, шестой ребенок в семье, считая выживших.) Почему же у них прирост в два с половиной раза меньше, чем у соседей? Потому что статистика отталкивается от официальной численности казахов в 3 750 000. А на самом деле казахов осталось тогда чуть больше полутора миллионов. И все встает на свои места, если эти полтора миллиона сопоставить с численностью казахов в 1979 году. Как раз и получается статистический среднеазиатский прирост в 3,25 раза.

Я почти уверен, что мы имели утаенные ценности из богатств деда Баймагамбета. Иначе бы никто из семьи, выброшенной на улицу, не выжил в те годы, когда грамм хлеба равнялся грамму золота. И получается, что мои родители выжили, потому что золотом откупились от общей участи. И дали жизнь моим братьям, мне. Правда, три старших сестры мои в те годы умерли во младенчестве. Да прадеда расстреляли, да деда по материнской линии вместе с дядьями уничтожили в сталинских лагерях, но это уже немного другая история.

Юдоль скорби