Ложится мгла на старые ступени

В коллектив пайщиков «Будённовца» высланный из Москвы профессор Резенкампф влился позже остальных и будто затем, чтобы материализовать анекдоты про рассеянных ученых. Умываясь, он забывал, куда положил очки; чтобы их найти, надо было надеть другие, которые тоже обитали неизвестно где; приходилось обращаться к слабым Lesebrille [8] , старым, с верёвочными петлями место заушин – они висели на гвозде на одной из верёвочек. С их помощью он находил вторые очки и постепенно добирался до первых. Как он запрягал Мальчика, справляясь со своею записной книжкой, пайщики приходили смотреть специально.

Приехал он с женой Капитолиной, бывшей его домработницей; несмотря на простонародное происхожденье, огород завести она не захотела, покупая всё на рынке. Но деньги растаяли быстро, начала продавать вещи, потом кольца и браслетки; кончились и браслетки. Стало не на что покупать яйца и молоко, а профессор страдал желудком. Как и Карлу Иванычу, помог случай.

Как-то профессор Резенкампф с глиняным горшком на верёвке зашёл к Кувычкам за угольками (высекать огонь кресалом он не обучился).

– Не дадим тебе сегодня углей, – сказал Кувычко. – Печь порушили, новую кладём.

Понаблюдав за работою, профессор вдруг спросил:

– А почему вы колодцы делаете горизонтально?

– Лежачие? – печь клал недавно вернувшийся с фронта старший сын. – Всегда такие обороты работали.

– Не всё традиционное хорошо. Лучше всего передаёт своё тепло кирпичам нисходящий поток дыма, только при таком движении он правильно распределяется по параллельным колодцам.

– Ты что, понимаешь в печах? – заинтересовался старик.

– Я теплотехник, занимался специальными печами: муфельными, стеклоплавильными, ваграночными. Но общий принцип…

– Стой, – сказал Кувычко-старший. – Убирай оба ряда. Клади по принципу.

– Да чего там, каждый придёт… – начал было сын.

Отец на него посмотрел. Тот стал разбирать кладку.

Ещё, сказал профессор Резенкампф, при здешних ветрах – тяга прекрасная! – можно спокойно делать не два-три, а пять-шесть и даже восемь колодцев – ведь передача тепла зависит от суммы их поверхностей. Подойдя к печи, наклонившись и вытянув вперёд руки, как бы неся кастрюлю, он спросил, почему так низко предполагается делать припечек с кругами для варки. Хорошо бы повысить минимум на четыре кирпича.

– Минимум! – совсем рассердился сын. – У всех так!

– И напрасно. Мать ваша женщина крупная. Зачем ей сгибаться в три погибели?

– Добавь четыре кирпича, – сказал старик. Профессор попросил рулетку и дал ещё разные указания.

Печь получилась отличная, дров требовала меньше, чем старая, раза в три, была хорошего нагрева и не выстудлива.

Слава о новом печнике разнеслась мгновенно: с дровами стало туго, а зима, по приметам, предстояла холодная. Начали приходить и просить, чтобы профессор и им сложил печь.

– Да я мастерка в руках не держал, – отнекивался Резенкампф. – И глин здешних не знаю, и кирпич…

Выход нашёл старик Кувычко. Придя с сыном, он предложил профессору работать им в паре.

– Ты будешь думать и мерять, Мишка класть. Он и глины здешние знает, и кирпича у меня запас. Оплата – треть тебе, две – нам. Работа-то наша.

– Предложение интересное! – сказал профессор.

– Ничего себе – интересное! – взволновалась Капитолина. – Это же всего тридцать три процента! Мы не согласны. Пятьдесят!

– Много, хозяйка. Кирпич, глина…

– Видела я твою глину! На речке бесплатно копаешь – полверсты отсюда. Не согласны.

– Ладно. Пусть будет исполу.

– Что это – исполу? – насторожилась Капитолина. – Эдгар?..

– Кажется, это половина.

Жизнь профессора переменилась. По утрам он уже не писал, а в каком-нибудь доме ползал с рулеткой по полу или делал чертёжики в золотообрезной записной книжке. Пётр Иваныч Стремоухов, как бы утешая, говорил, что Черчилль тоже знает печное дело – умеет класть камины. Заказов стало хоть отбавляй. Только «буржуйки» отказывался проектировать профессор-печник:

– В «буржуйки» их в революцию повысили рангом из «чугунок». Лучше от этого они не стали. Сквозь раскалённый чугун окись углерода диффундирует в комнату.

Появились деньги. К ним – другие. Как-то профессор с Михаилом сложили хорошую печь в богатом доме. Хозяин оказался начальником паровозного депо. За обмываньем печи он пожаловался, что отказал котёл в «кукушке» – маневровом паровозе, модель старая, какие-то иностранные надписи, никто не берётся чинить, а без неё мы как без рук. Резенкампф сказал, что «кукушку» видел – это довоенный малый бельгийский локомотив, такие он знает по студенческой практике в Антверпене до первой мировой войны и готов посмотреть. Через неделю он уже работал в депо.

Резенкампфы переехали на другую квартиру. Жена купила корову. Бабка осторожно спросила: умеет ли она доить?

– Нет, но не думаю, что это так уж сложно. Я что, хуже ваших деревенских баб?