Ложное впечатление (в сокращении)

Анна не подозревала, что ее преследовательница сидит в том же вагоне на восемь рядов позади нее.

Кранц развернула газету «Шинбуй таймс» — закрыть лицо, если Петреску вдруг оглянется, — набрала номер и подождала десять гудков. На десятом трубку сняли. Кранц молчала.

— Лондон, — произнес Фенстон и отсоединился.

Кранц выбросила сотовый из окна и увидела, как тот упал перед приближавшимся поездом.

Как только электричка остановилась у аэропорта, Анна направилась прямиком к стойке «Британских авиалиний». Она справилась, сколько стоит билет эконом-класса до Лондона, хотя и не собиралась его покупать. Посмотрев на табло, она увидела, что между двумя рейсами полтора часа. Разглядывая витрины, Анна медленно направилась к выходу 91В и успела до приглашения на посадку. Расчетливо выбрав место, она села рядом с маленьким мальчиком.

— Приглашаем пассажиров рейса…

Мальчик вскрикнул и убежал, испуганная мать кинулась вдогонку.

Джек отвлекся всего на секунду, но Анна исчезла. Села в самолет или вернулась? Возможно, вычислила, что ее ведут двое. Джек прочесал взглядом этаж под собой — шла посадка в бизнес-класс, Анны видно не было. Он оглядел зал вылетов и не заметил бы другую женщину, если бы та не тронула волосы — не короткие платиновые, а черный парик.

Кранц прошла в женский туалет, появилась оттуда через несколько секунд и вернулась на место. Когда объявили, что посадка заканчивается, она в числе последних пассажиров направилась к выходу.

Сомнений у Джека не оставалось — обе женщины летят в Лондон. Но в поведении Анны после того, как она вышла из гостиницы, было что-то такое… создавалось впечатление, что на этот раз она даже хотела, чтобы за ней следили.

Дверь мужского туалета открылась, и оттуда появилась Анна.

Садясь через час на самолет до Бухареста, Анна была уверена, что избавилась от соглядатая Фенстона. Возможно, она чуть перегнула палку, но и сама она поразилась тому, сколько шума поднял маленький мальчик, когда она ущипнула его за ногу.

Когда самолет оторвался от японской земли, Анна всерьез тревожилась только о Тине. Завтра к этому времени Фенстон и Липман поймут, что Анна пустила их по ложному следу. Она боялась, что потеря работы может стать меньшей из Тининых бед.

Анна вышла из Бухарестского аэропорта и обрадовалась — рядом с желтым «мерседесом» стоял улыбающийся Сергей. Он открыл для нее заднюю дверцу и спросил:

— Куда?

— Сперва в Академию, — ответила Анна.

Ей очень хотелось рассказать обо всем Сергею, но ей казалось, что она недостаточно его знает, а рисковать было нельзя. Недоверие стало новой чертой ее характера, и Анне это не нравилось.

Сергей остановился у лестницы в Академию. Студент на проходной сказал ей, что лекция профессора Теодореску по атрибуции вот-вот начнется. Анна прошла в аудиторию и проскользнула на место в конце второго ряда, когда свет начал гаснуть.

— Вопросы атрибуции и происхождения, — начал Антон, — порождают между искусствоведами больше споров и разногласий, чем любые другие. Не вызывает сомнений, что некоторые из самых известных галерей теперь выставляют работы, которые не принадлежат кисти тех, чье имя указано на раме.

Антон повернулся продемонстрировать слайд, и его глаза остановились на Анне. Она улыбнулась, но, к ее удивлению, он остановил ее пристальным взглядом.

— Наш великий город, — продолжил Антон, — может похвастаться собственным видным специалистом по атрибуции. Несколько лет назад мы были студентами и ночи напролет спорили о живописи, встречаясь в девять вечера после последней лекции в нашем любимом кафе «Коскиш». — Он вернулся к слайду. — Эта картина известна как «Мадонна с гвоздиками»…

Свидание было назначено. Анна сразу вышла из аудитории.

В девять часов вечера она сидела за столиком в «Коскиш». Кафе не сильно изменилось — те же пластиковые столы и стулья и, наверное, то же самое вино. Она заказала два бокала фирменного красного.

Подняв глаза, Анна увидела, что к ней направляется высокий мужчина. Она не сразу узнала Антона — на нем были армейская шинель и шерстяной шарф.

Антон сел напротив.

— Картина у тебя? — спросила Анна, она не могла больше ждать ни секунды.

— Да, — ответил Антон. — Холст и не покидал мою студию, — добавил он, прежде чем отпить вина. — Хотя признаюсь, я был бы рад от него избавиться.

— Прости, если можешь, — сказала Анна. — Не нужно было тебя подставлять. Но хуже того, мне придется попросить тебя еще об одном одолжении. Ты говорил, у тебя хранятся мамины восемь тысяч долларов.

— Да. Я держу их у себя.

— Мне нужно немного занять. Верну, как только прилечу в Нью-Йорк.

— Это твои деньги, Анна, можешь забрать все до последнего цента.

— Нет, они мамины, но ничего ей не говори, не то она решит, что у меня проблемы, и начнет продавать мебель.

Антон не рассмеялся, только спросил:

— Но у тебя и впрямь проблемы, верно?

Анна встала:

— Как только я избавлю тебя от картины, они все решатся.

Антон допил вино, оставил на столе деньги и пошел за Анной к выходу.