Ложный Рюрик. О чем молчат историки

О мятеже Вадима вспомним, когда будем говорить о родственниках князя Рюрика, а по поводу серебряных кладов, которые вдруг перестали закапывать в Скандинавских землях, возможно другое. Беря в руки округу (или прибирая к рукам), Рюрику невольно пришлось столкнуться с интересами ладожан, не просто столкнуться, а войти с ними в конфликт. А Ладога — это множество скандинавов, которые не от нечего делать так далеко от родины жили, а ради торговли, прежде всего мехами и серебром. Если конфликт в Ладоге, то и серебряный путь в Скандинавию закрыт.

Как тогда разрешались вопросы и как достигалось согласие? Своим был только род, в котором на свет появился и живешь, все остальные свои, только пока твои интересы не прищемили. Стоило родовым интересам пострадать, вся солидарность вмиг бывала забыта, потому «всташа род на род» дело вполне обычное, могло начаться из-за опустошенного чужого капкана, а закончиться гражданской войной, потому что притушенные обиды имеют свойство разрастаться до размеров почти вселенских, как только им это позволяют.

Вставал род на род, резали друг дружку (не подумайте, что это только словене и кривичи, это все человечество в любом уголке нашей круглой Земли), пока не убеждались, что силы равны и дальше только обоюдная погибель, либо неравны настолько, что слабому лучше покориться во избежание все той же погибели. Вот тогда следовал договор о том, кто как себя вести должен, чтобы кровь не лилась рекой. Все древние договоры подписывались кровью, огнем и мечом, потому что кто же по доброй воле другому свое уступать будет, особенно то, что самому тяжело досталось?

У нас нынешних и у наших предков более чем тысячелетней давности подход к понятию «договор» разный, надо отдавать себе в этом отчет. Разный вовсе не потому, что они жили, как писал Карамзин, «звериньским образом», а потому, что тысячелетия все же хоть чему-то учат. Например, тому, что сесть за стол переговоров полезней раньше, чем война начнется. Это потому что мы такие разумные? Да ничего подобного, просто набили столько шишек и обзавелись такой военной мощью, что понимаем: любое столкновение слишком дорого может обойтись. К тому же бесконечное пересечение и общность интересов сказываются. Есть надежда, что глобальных столкновений не допустят международные корпорации, которым есть что терять в любом краю Земли, а там, где нечего, военный бухтеж идет постоянно (либо там, куда международные корпорации пока не допустили).

Вернемся к Приильменью времен призвания варягов. Как ни ограничен набор племен в этой части планеты — «всего-то» словене, кривичи, в соседях чудь, весь да меря, но жили все эти соседи, не смешиваясь даже в районах соприкосновения, чересполосицей. Это о чем говорит — о тесной дружбе и родстве или все же о некоторой напряженности: я тебя не трогаю, пока не тронешь ты меня? Должно было пройти какое-то время или случиться что-то уж очень серьезное, чтобы племена стали единым народом. Даже в Новгороде, который встал позже, были концы с разным населением, выяснявшие вопросы «кто тут лучше» кулачными боями на волховском мосту. И в Ладоге, которая изначально Невский Вавилон, тоже разными микрорайончиками жили скандинавы, кривичи и словене, не смешиваясь.

Вставали друг на дружку и в Ладоге, сжигали дотла крепость, которая стояла напротив, — Любшу, Ладога сгорала тоже не раз.

Что же такое должно было произойти, что заставило объединиться роды и племена и призвать чужаков собой править и тот самый порядок наводить? Если отвлечься от нынешних реалий с международными корпорациями и мировой экономикой, которая заставляет пребывать в Евросоюзе даже тех, кто уже этого не хочет или не может, то все оказывается достаточно просто. Что во время о́но могло заставить людей, которые вполне могли жить врозь, объединиться, причем вот так вот — призвав на свои головы чужаков?

Есть две причины, способные сплотить людей с разными интересами, даже откровенно противоположными.

Вооруженная интервенция либо ее серьезная угроза, причем в масштабах покорения или разорения не одного-двух городков или весей, а огромных территорий. Как раз во времена Рюрика для отражения масштабного нападения викингов на Пиренейском полуострове, где тогда правили арабы, плечом к плечу встали даже заклятые враги, против набежников выступили в одном строю мусульмане и католики, порабощенные и поработители, забыв вчерашние обиды (когда с викингами справились, обиды вспомнили снова).