Ложный след

— Точнее говоря, это облегчило бы процесс поиска, — сказал Экхольм. — Многие исследования ФБР говорят о том, что перелом в расследовании часто наступает после совершения третьего или четвертого убийства. Тогда можно начинать отсеивать артефакты и прорабатывать характерные черты. А мы ищем именно эти характерные черты. По ним мы и попытаемся угадать, кто за всем этим стоит.

— А что ты сказал бы о взрослом человеке, который читает детские комиксы? — спросил Валландер.

Экхольм удивленно вскинул брови.

— Это как-то связано с убийцей?

— Возможно.

Валландер рассказал о своей вчерашней находке. Экхольм выслушал его с большим интересом.

— Чувственная недоразвитость или деформация ощущений почти всегда присутствуют у людей, которые совершают повторные акты насилия, — ответил Экхольм. — Они не способны внутренне отождествить себя с миром ощущений другого человека. Поэтому они совершенно не воспринимают страдания, которые причиняют своим жертвам.

— Вряд ли все взрослые, которые читают «Фантом», совершают убийства, — сказал Валландер.

— Аналогичным примером является серийный убийца, который был специалистом по Достоевскому, — ответил Экхольм. — Можно приставить кусочек к мозаике и посмотреть, подходит ли он.

Валландеру не терпелось уйти. Времени на затянувшуюся дискуссию с Экхольмом у него не было.

— Теперь ты ознакомился с материалами дела, — сказал он. — Какие выводы ты уже сделал?

— Собственно, вывод один, — ответил Экхольм. — Убийство Карлмана будет не последним.

Валландер ждал объяснений, которые так и не последовали.

— Почему?

— Что-то в общей картине преступлений мне это подсказывает. Что конкретно, объяснить не могу. Были такие случаи с охотниками за трофеями.

— Опиши ситуацию, — попросил Валландер. — Просто скажи, какие у тебя соображения на настоящий момент. Хоть что-то. А я обещаю, что потом тебе не придется отвечать за сказанное.

— Взрослый мужчина, — сказал Экхольм. — Принимая во внимание возраст жертв и то, каким образом он с ними разделывается, могу предположить, что ему как минимум лет тридцать. Но, возможно, и больше. Он отождествляет себя с каким-то вымышленным героем, возможно, с индейцем, и поэтому я думаю, что это мужчина очень крепкого телосложения. Дерзкий и осторожный одновременно. А это значит, он расчетливый. Думаю, он ведет правильный и размеренный образ жизни. Внутренний драматизм скрывается за внешне ничем не примечательной оболочкой.

— И он будет убивать еще?

Экхольм потянулся.

— Будем надеяться, что я ошибаюсь. Но ты же просил описать, какие у меня соображения на данный момент.

— Между убийствами Веттерстедта и Карлмана прошло трое суток, — сказал Валландер. — Если он соблюдает трехдневный промежуток, сегодня будет совершено еще одно убийство.

— Вовсе необязательно, — сказал Экхольм. — Он расчетлив, и поэтому временной фактор для него решающего значения не имеет. Он начнет действовать, когда будет уверен в успешном исходе. Конечно, и сегодня тоже может что-то произойти. А возможно, это случится только через несколько недель. Или через много лет.

Больше вопросов у Валландера не было. Он попросил Экхольма поучаствовать в заседании следственной группы. Вернулся в свой кабинет и ощутил растущее беспокойство, вызванное словами Экхольма. Неизвестный убийца будет продолжать.

Валландер взял тетрадь, в которой были записаны слова Нюберга, и попытался восстановить мимолетный образ, который пронесся в голове. У него было такое ощущение, что это важно. Он был уверен, что это как-то связано с сараями дорожных рабочих. Но вспомнить так и не удалось.

Тогда он встал и направился в конференц-зал. Валландер подумал, что сейчас ему больше, чем когда бы то ни было, не хватает Рюдберга.

Он уселся на свой стул и осмотрелся вокруг. Все уже сидели на местах. Он тотчас почувствовал необыкновенную атмосферу сосредоточенного внимания, которая воцарялась, когда они должны были совершить прорыв в расследовании. Валландер знал, что они разочарованы. Но никто этого не показывал. Полицейские, собравшиеся за столом, были профессионалами высокого класса.

— Будем прорабатывать развитие событий последних суток в связи с расследованием дела о скальпах, — начал он.

Валландер не собирался произносить слова «дело о скальпах», они вырвались сами собой. Но с этого момента в следственной группе расследование иначе не называли.

Если острой необходимости не было, Валландер всегда откладывал свой рапорт на конец заседания. Так получалось еще и потому, что все ждали, когда он сделает заключительные выводы и поведет их дальше. Анн-Бритт Хёглунд, разумеется, взяла слово первой. По рукам пошел факс, поступивший из скобяного магазина в Скугланде. Информация, которую сообщила Анита Карлман, будет проверена через Центральный шведский реестр осужденных за уголовные преступления. Самое сложное только началось. Надо достать подтверждения, а лучше копии писем, которые Карлман, по словам анонимного заявителя, написал Веттерстедту.