Лс1 Неотвратимые обстоятельства. Лара

-Учитывая то, что она выдавала, - Джако откашлялся, - я бы решил, что ей давали не Сок Истины, а Напиток Жажды, усугубляющий самые ужасные черты в человеке. Тихим и ласковым тоном она говорила о таких страшных вещах, что иногда меня накрывал приступ паники, когда я оказывался один во Тьме. Мне начинало казаться, что её уже не спасти и изоляция в Изгнании самый гуманный для неё приговор...

-Если даже ты стал так думать, при хорошем отношении к ней, то как же остальные?

-Остальные требовали, чтобы Лукрецию Борха немедленно отправили в Небытие, ибо нет ей прощения за поступки, в которых она и не собирается раскаиваться...

-Но Мефисто продолжал защищать её?

-Да, Касстуччи бился до последнего. Он говорил, что это не Креция говорит с нами, а её Сила... Хаус! Что вина Креции заключается лишь в том, что она позволила себе утонуть в горе по утраченному возлюбленному и дала волю Хаус делать все, что только не взбредет в её шизанутый разум. Что все преступления совершала именно Хаус, взяв хозяйку под контроль и руководя поступками Лукреции ди Борха.

-Думаешь, это было не так?

-Я ни разу не видел, чтобы кто-то руководил ею, поэтому не поверил ему... тогда.

-А что ты думаешь об этом сейчас? - Кэш долго сверлил его потемневшим взором.

ГЛАВА XV: Мир, в котором вероломство Цезаря побеждает доброту.

Как только мы почувствовали гнев во время спора, мы уже спорим не за истину, а за себя.

Томас Карлейль.

Гнев - это краткая вспышка ненависти, страсть, помрачающая рассудок. И все, что родилось в этом чувстве, рано или поздно бумерангом ударит по нам.

***

24 июня 1497 г. Спустя три дня после того, как тело Хуана выловили со дна Тибра.

-Поклянись, что ты не убивал своего брата! - потребовал папа. - Клянись своей душой, нашей дорогой дочерью и сестрой... и знай, солжешь мне, будешь вечность гореть в аду!

Обвинение, прямо брошенное отцом в лицо Цезарю, привело парня в шок. Ведь он знал, кто повинен в гибели брата, но если укажет на истинного убийцу, разве ему поверят? "Что бы сделала Креция? Думай!" Он шагнул к Родриго, встретился с ним взглядом, прижал руку к груди и заговорил со всей искренностью, на которую был способен:

-Отец, клянусь, что я не убивал брата. И если я лгу, гореть мне вечность в аду! - Казалось, что отец больше всего на свете хотел поверить Цезарю. Сначала ожидание в неизвестности, а затем страшная находка подкосили Борха. Он постоянно повторял, что подрубили ствол их фамильного дерева и теперь того и гляди, все, что он с таким трудом создавал, рухнет под тяжестью грехов Борха; что их окружают одни враги и если они сумели так ловко избавиться от его самого сильного и перспективного сына, убить остальных не составит труда. Если он когда-нибудь узнает правду, это добьет его.

Первым взгляд отвел отец. Он рухнул в кожаное кресло, закрыв лицо трясущейся рукой:

-Спасибо, Господи, - он воздал руку к небесам - Иного бы я не пережил! Я верю тебе. Прости, Цезарь, что усомнился в тебе. Горе сжирает меня изнутри, если я не найду убийц Хуана... то не найду утешения... - он побледнел лицом, надолго замолчав, - Если бы ты сознался, я велел бы четвертовать тебя! Это ждет убийцу, когда я поймаю его...

-Могу себе представить... - От пронзительного взгляда папы Цезарю стало не по себе.

-Нет, не можешь. - По лицу старика потекли слезы - Иди, я должен помолиться о сыне.

***

25 июня 1497 г. Ватикан. Часовня при Соборе Санта Мария дель Пополо.

-Он выглядел настолько ужасно, что наш Папа Александр VI не решился хоронить его в открытом гробу. - послышалось сзади, - Я знаю человека, который видел его...

-Все говорят, что это сделал Цезарь. - мужской шепот совсем близко - Все знают, братья ненавидели друг друга. Теперь все достанется убийце. Какая ирония, не так ли?

Цезарь резко обернулся посмотреть, кто это сказал, но за спиной была масса людей в черном, с поникшими головами и цветами в руках. Эти разговоры шли от всех и сразу. Его безумно злило, что все думали на него, ведь он не убивал! Даже отец поверил ему, что он этого не совершал. Эти глупые сплетники... заткнуть бы им разом все рты!

-То-то сейчас радуется делла Ровере. - снова зашептались за его спиной.

-Ещё бы, его ублюдок убил сына Родриго и теперь займет место наследника Папы.

Цезарь исподволь глянул на убитого горем, поникшего отца, жалея, что не может ни уйти с траурной мессы, ни поотрезать чьи-то злые языки. Он нашел глазами Хофре, на лице которого отражались то отчаянье и ужас, то злорадство и покой.

"Господи, этот дурачок выдаст себя с головой!" - Схватив брата за локоть, Цезарь утащил его из толпы в укромный уголок в выемке стены, где их не могла услышать ни одна живая душа, и, притеснив четырнадцатилетнего брата к стене, зашипел на него:

-Я все знаю! - он ждал, что Хоф вздрогнет, расплачется, но к своему изумлению встретил холодный, самодовольный взгляд в ответ. Куда подевалось плаксивое дитя? - О тебе и Хуане. Я не собираюсь об этом болтать, но... признайся, кто тебя надоумил! Или сам?

-Сам? - Хоффрэ тихо, но крайне зловеще рассмеялся- Ты за кого меня держишь?