LSD: Галлюциногены, психоделия и феномен зависимости

Случается, что личность исчезает и объективность воспринимается вами настолько ненормально, что созерцание окружающих предметов заставляет вас забыть о своем собственном существовании, и вы сливаетесь с ними. Ваш глаз останавливается на стройном дереве, раскачивающемся от ветра: через несколько секунд то, что вызвало бы только сравнение в мозгу поэта, становится для вас реальностью. Вы переносите на дерево ваши страсти, ваши желания или вашу тоску; его стоны и раскачивания становятся вашими, и вскоре вы превращаетесь в это дерево. Точно так же птица, парящая в небесной лазури, в первый момент является как бы олицетворением вашего желания парить над всем человеческим; но еще момент — и вы превратились в эту птицу. Вот вы сидите и курите… и вот, в силу какой-то странной перестановки, какого-то перемещения или интеллектуального переворота, вы вдруг почувствуете, что вы испаряетесь, и вы припишете вашей трубке (в которой вы ощущаете себя сжатым и сдавленным, как табак) поразительную способность курить

вас…

Но вот новый порыв мыслей уносит вас: он закружит вас еще на минуту в своем безумном вихре, и эта новая минута будет для вас новой вечностью. Ибо соотношение между временем и личностью совершенно нарушено благодаря количеству интенсивности ощущений и мысли. Нет прежнего равновесия между органами чувств и переживаемыми наслаждениями; и это последнее обстоятельство служит наиболее существенным обстоятельством вреда этих опасных экспериментов, во время которых полностью исчезает свобода личности…

Человек ищет всего лишь сна, и гашишевый сон овладевает человеком,

но этот сон будет настоящим сыном своего отца. Пребывая в бездействии, человек искусственным путем вводит сверхъестественное в свою жизнь и в свое мышление; но, несмотря на этот внешний, спонтанный подъем его чувств, он остается тем же человеком, тем же числом, лишь возведенным в очень высокую степень. Он порабощен; но, к несчастью, порабощен самим собою, той частью своего «Я», которая господствовала в нем; он хотел сделаться ангелом, а стал зверем, в данный момент могущественным зверем, если только можно назвать могуществом чрезмерную чувствительность при отсутствии воли,

сдерживающей или направляющей ее» (все выделения мои. — А.Д.).

Эти слова Бодлер написал о гашише. Обратите внимание на выделенные места — они окажутся необходимыми во всем последующем изложении.

В рассказе Тейлора Маккинли, с которого начинается эта глава (а это был первый в истории отчет, познакомивший европейцев с эффектами действия марихуаны), появляется интересный образ, который потом будет сопровождать описания очень многих «трипов» под влиянием галлюциногенов:

«Обрамлявшие меня стены распались и рухнули…»