Лучи уходят за горизонт. 2001-2091

«Мой отец так ценил семью, а теперь, как сказала Мелисса, у меня больше нет семьи. Семью мне заменила семья народов? Нет, нет. Никакой долг, никакое великое дело не могут заменить любовь между двумя людьми, не могут заменить семью, не могут заменить этот невидимый огонь, который согревает и поддерживает в самые трудные и самые счастливые минуты жизни. Никакое великое дело не заменит слов, сказанных любимой дочерью…»

Федерика крепко обняла его перед тем, как ушла. Хотела остаться, но Иоанн заверил её, что у него слишком много дел и что на сегодня лечение закончено. Он не врал. Ему действительно нужно было прочитать много документов и подготовиться к ряду встреч; пока он был в медицинском центре, он, к сожалению, не мог принимать посетителей и выходить на связь в Сети из опасения, что о Болезни станет известно. Приходилось ограничиваться размышлениями и консультациями лишь с самыми доверенными советниками.

О том, сколько законов Иоанн нарушил, Мик сообщил ему сразу по возвращении из Европы. Здоровье Генерального секретаря должно быть достоянием общественности; в случае неспособности выполнять свои обязанности — например, серьёзной болезни, отвлекающей его внимание и отнимающей время, — генсек должен немедленно подать в отставку. Иоанн принимал присягу и хорошо помнил эти параграфы. Его больше беспокоило, какая буря поднимется из-за того, ЧЕМ именно он болен, и какой будет реакция на то, что он прошёл НБп.

Врать слишком долго невозможно, и Иоанн планировал сделать громкое заявление в следующем году, тщательно его подготовив и обдумав, заказав соответствующие социологические мониторинги. Но теперь события приобрели совершенно иной оборот. Пока он вполне справлялся, но вопрос, долго ли он сможет выстоять, оставался открытым.

Федерика ничего не сказала по этому поводу, но в её глазах явно читалась мольба. Она просила уйти, сложить с себя полномочия, сосредоточиться на лечении, попробовать экспериментальные препараты… Как будто не догадывалась, что по личному распоряжению Элизабет Арлетт на её персональном самолёте уже были доставлены в Ньюарк новейшие разработки по борьбе с Болезнью и был собран консилиум, включавший самих Холиншеда и Краснова.

Пока прогнозы оставались неутешительны, но Иоанн упорно накачивал свой организм нанороботами и токсичными лекарствами, наносившими вред печени и иммунной системе, вызывавшими перенапряжение сердца, повреждавшими кровь и нервную систему, заставлял себя ежедневно проглатывать огромное количество таблеток и испытывать сильную боль, но при этом, стиснув зубы, он улыбался на встречах и отказывался от обезболивающих, которые лишь усугубили бы дело.

Болезнь прогрессировала. Иоанн знал, что всё бесполезно, потому что сегодня её излечить нельзя. То же подтвердили врачи, то же сказала Элизабет. Правда, она сделала упор на слове «сегодня» и прямым текстом умоляла Иоанна не сдаваться и не опускать руки, словно «Голд Корпорейшн» уже приблизилась к разгадке и оставалось продержаться всего пару месяцев; но Иоанн воспринял это как милую и ненужную попытку его приободрить. Сегодня Болезнь неизлечима, и, по правде говоря, неизвестно даже, замедляет ли лечение её ход. У каждого человека рисунок Болезни индивидуален, говорят врачи, у некоторых она отступает сама собой, а некоторых выжимает до смерти за считанные дни.

«По крайней мере, пока я могу работать. И я буду работать, пусть и придётся делать это намного быстрее, чем раньше».

Он сократил ночной сон до двух-трёх часов, ел не больше двух раз в день и всё время работал: в любую свободную минуту он выуживал из глубин памяти какую-то зависшую миллион лет назад проблему и немедленно требовал соединить себя с ответственными людьми. Он взял под личный контроль восстановление МВФ после кризиса, ликвидацию нелицензированного НБп в Центральной Азии и разработку проекта «Стабильная экосистема» для решения проблем, связанных с изменением климата.

С президентами южноамериканских государств он встречался в Сети каждый день, пытаясь склонить их к компромиссу и ослабить напряжение из-за бунта Содружества против монополии на энергоресурсы; за ряд политических уступок он обещал им немедленное снятие санкций, моментальное возвращение инвестиций и расширенное представительство в Комиссии по энергии ООН. Кажется, он был близок к успеху.