Лучшая фантастика

Все ее тело напряглось от сильного рвотного позыва. На горизонте послышался треск выстрелов. Она обернулась на этот звук: четыре или пять артиллерийских катеров появились в море и всем своим видом словно предупреждали ее не пытаться плыть дальше. Айя повернулась назад к пляжу. Но теперь его невозможно было узнать. Вместо многочисленных отелей и ресторанов на берегу виднелись ветхие здания, они стояли очень плотно друг к другу и словно пытались отвоевать себе немного свободного пространства. Над пляжем больше не было разноцветных зонтиков, там висел серый дым, а музыку и веселую болтовню заменили артиллерийские залпы. Даже небо над головой было сурового серого цвета.

– Баба![13] – закричала Айя, выбираясь из грязной воды. Она отталкивала в стороны бутылки, клочки туалетной бумаги, пластиковые пакеты, полусгнившие трупы животных. Ее тело постоянно сотрясалось в конвульсиях то ли от приступов тошноты, то ли от рыданий. Острая боль пронзила ее тело, словно кто-то воткнул ей нож в живот.

Она выбралась на берег. Водоросли запутались у нее в волосах, и сама она напоминала морское чудовище, поднявшееся из глубин. Песок был усеян пластиковыми бутылками, горящими покрышками, дымящимися обломками. Загорающие тела исчезли. Над ней с ревом пролетел самолет, оставив за собой черный дым, который будто разрезал небо. Прогрохотал взрыв, и Айя упала на землю, почувствовав на языке вкус песка и крови.

– Баба… – захныкала она, почти не слыша себя. Перед ней на песке лежали три человека. Она поползла к ним. Тела были маленькими, слишком маленькими для взрослых. Подобравшись поближе, она поняла, что это были тела трех детей. Они казались спящими, но вокруг них растекались лужи крови, а их руки и ноги были неестественно вывернуты. В ее ушах звенел громкий крик, и Айя поняла, что это кричала она сама.

Айя встала и посмотрела вниз. Струйки крови стекали по ее ногам.

– Вероятно, она испытала шок при виде крови, от этого и упала в обморок, – сказал врач. Айя смутно ощущала, как доктор приложил пластырь к ее лбу. – Иногда юные женщины испытывают сильный страх во время первой менструации. Мать подготовила Айю к этому событию?

Отец Айи замялся.

– Ее матери… нездоровится.

Доктор не стал больше расспрашивать его.

– Эти биотерапевтические пластыри залечат рану к завтрашнему дню.

– Хабибти[14] Айя, – сказал отец, гладя ее по волосам, – ты теперь женщина!

– Помнишь, что случилось перед тем, как ты потеряла сознание? – спросил врач.

– Я думала о Зияде… я была в воде и думала о Зияде…

– Зияд – мой сын, – объяснил ее отец. – Брат Айи… он… он умер в прошлом году.

– Там были три мальчика, – сказала Айя, внезапно вспомнив о телах на пляже. – Совсем маленькие… три тела…

– Хабибти Айя, – перебил ее отец.

Врач посмотрел на Айю.

– Три мальчика?

Голова Айи качнулась в движении, отдаленно напоминавшем кивок.

– Вода была грязная… повсюду – мусор, горящие покрышки и… и тела трех мальчиков… рядом с футбольным полем… их руки и ноги были вывернуты и…

– Довольно, – вмешался отец. Он обратился к врачу: – День вчера был очень жаркий… наверное, она перегрелась…

Врач кивнул.

– Возможно, пережитое ею потрясение дало о себе знать в самый неожиданный момент.

– Я понимаю, – сказал отец. – Просто… сначала ее мать, потом – брат… – Его голос сорвался.

Врач выписал какие-то таблетки, сказав, что они помогут ей отдохнуть. Той ночью Айя быстро заснула глубоким сном без сновидений. Утром она проснулась с таким чувством, будто выбралась из пещеры, где царила бесконечная тьма. Доктор был прав: за ночь пластырь рассосался, а глубокий порез на лбу зажил. Она долго простояла под горячим душем, а оставшиеся таблетки смыла в унитаз.

Айя оделась и воспользовалась прокладкой, которую дал ей врач. Она вспомнила слова отца: «Ты теперь женщина». Что-то внутри у нее переменилось. Это было своего рода пробуждением. Она чувствовала, как все ее тело и разум охватила странная тревога, которая засела где-то глубоко внутри ее и не давала ей покоя.

В тот день, вернувшись из школы, она застала отца в гостиной, он слушал новости. Вид у него был такой, словно он находился в полудреме: сидел в кресле, смотрел в окно и, казалось, не слушал репортаж, в котором сообщалось о волне самоубийств среди подростков в Палестине.

– Баба?

Отец подскочил на месте и смахнул стакан с чаем, стоявший рядом с его креслом. Стакан упал на пол и разлетелся на мелкие осколки.

– Айя, ты меня напугала! – раздраженно сказал он. Робот-уборщик тут же отреагировал на звук бьющейся посуды – он появился из шкафа и принялся убирать с пола осколки.

– Прости…

Он вздохнул и стал нервно ковырять кутикулы у ногтей.

– Наверное, мне нужно немного вздремнуть.