Лучшая версия меня

– Какое пузо? – отшучивался он. – Это же трудовая мозоль!

Это сейчас я уже поняла секрет маминой фигуры. Она никогда на диване не лежала, я бы даже сказала – не сидела. Вся ее жизнь – это бесконечное движение. Мама все делала быстро, на бегу, никогда не пользовалась шваброй при мытье пола, всегда элегантно пятилась с тряпкой назад, напевая очередную модную песенку.

Да, пела мама всегда. Может быть, это тоже секрет хорошей фигуры? Не исключено. Утром встать пораньше и вместо зарядки приготовить обед, напевая и при этом пританцовывая. Да, мама всегда пела и танцевала. Просто так на месте не стояла. Из подъезда она всегда выходила быстрой походкой, готовая в любой момент побежать.

Соседки на лавочке мило ей улыбались и тут же говорили:

– И сейчас побежит!

И мама действительно, немного виновато улыбаясь, тут же переходила на бег. Ну что греха таить? Она всегда немного опаздывала.

А еще, одной рукой мешая борщ, мама читала. Читала запоем. Отсюда и заправка могла подгореть, и борщ мог оказаться слегка пересоленным, главное было дочитать книгу. Так что потом только бегом.

Сегодня маме уже много лет. Прямо скажем, очень много. Свою точку зрения на занятия спортом она пересмотрела и зарядку делает каждый день. Причем фундаментальную. Сначала в кровати лежа, потом сидя, потом стоя. Но начала она заниматься этим делом после семидесяти пяти, после того как ушел из жизни наш папа. А до этого времени пела, быстро ходила, много двигалась, а еще и втихаря танцевала, когда дома никого не было. Это она уже сейчас призналась.

Совет

Так что про хорошую фигуру от природы можно мечтать, но особенно рассчитывать на это не приходится. Труд, труд и еще раз труд, где на первом месте всегда будет движение. И все равно без растяжки, зарядки вам не обойтись, если хотите жить долго и активно.

6. Наше советское детство

Почему нас с сестрой родители не приучали к спорту? Недавно задала этот вопрос маме. Мама обиделась. В последнее время она вдруг начала обижаться. Именно на отношение к прошлому. Ей кажется, ее обвиняют, что она что-то недоделала. Хотя это совсем не так. Но вот Ирину Роднину же к спорту приучали, а меня нет. Только вы не подумайте, что я сравниваю себя с Ириной Родниной. Ни боже мой. Но все же?

Мама сразу начинает рассказывать про ту жизнь, в которой я ничего не понимаю, и про Дома пионеров, в которые можно было отвести ребенка, а он уж сам должен был выбирать, что ему нравится. Да, воспитание в советский период было другим. То есть подход к воспитанию.

Когда родились мои дети, я точно знала: в их жизни обязательно будут присутствовать спорт, музыка и иностранный язык. Такая программа-минимум. А там видно будет. Когда росли мы с сестрой, установки моих родителей, как и всех их сверстников, были следующими (Ирину Роднину в расчет не берем, она же болела): лишь бы все были сыты, лишь бы жила наша страна и лишь бы не было войны.

Мама вспоминает: ну я же купила тебе коньки! Точно, купила. По-моему, в какой-то своей книге я уже описывала свое детство на коньках, но напишу здесь еще раз. Не зря же я про Роднину тут постоянно вспоминаю.

Мы тогда все были влюблены в фигурное катание. Все знали, кто такие Ирина Роднина и Людмила Пахомова. Заметьте, без всякого «Ледникового периода»[1]. Просто наш народ всегда интересовался спортом, причем разным. Но мы же северные люди, нам коньки и лыжи привычнее. Если уж начистоту, то моими героями по фигурному катанию были Ирина Моисеева и Андрей Миненков. Какая пара! Сколько грации и чувства было в этой паре. Как они смотрели друг на друга. Он на нее, а она в ответ. Наверное, мне нравилась конкретно эта страсть. Все остальные пары были слегка деревянными, для них было главное прыгнуть и не свалиться. Какие уж тут чувства. У Бестемьяновой с Букиным было, напротив, столько чувств, что казалось, еще немного, они начнут раздеваться прямо на турнире, у всех на глазах. В такт зажигательной музыке. Это мне тоже было не близко. Так что выбора особо и не оставалось. Моисеева и Миненков.

Ну да ладно. Коньки. Я их надевала уже в квартире (переобуваться мне не хотелось, чего время терять, да и сменку тащить туда-сюда было влом). А дальше с седьмого этажа как-то слезала по лестнице. Стадион был не так далеко от дома, но все равно минут десять нужно было идти. Я и шла, спотыкаясь, периодически хватаясь за обледенелые кусты или за забор стадиона.

Были ли родители в курсе того, что я вот так прямо на коньках хожу по Москве, не знаю. Наверное, нет. Домой я возвращалась под вечер мокрая насквозь, с красными щеками, варежки в сосульках, сопливая, но довольная.