Лучше, чем пираты (СИ)

И вооруженные торпедисты приказали остальным матросам немедленно отходить к баркасу, прикрывая отход короткими очередями по кустам, за которыми прятались агрессивные аборигены. А, когда раненый Илья вместе со своим земляком Григорием, который пытался прикрывать товарища, угрожающе подняв свою лопату, отступили к прибрежной полосе, там тоже уже шло сражение. Оказывается, аборигены умудрились обойти их и сзади. Пока советские моряки копали могилы, туземцы набросились с двух сторон на Камнебитова и Бекманбетова, пытаясь заколоть их копьями. Но, оба старослужащих не сдавались, отступив на баркас и отбиваясь оттуда длинными тяжелыми веслами, которые лежали внутри суденышка на случай поломки мотора. Впрочем, автоматчики, застрелив нескольких загорелых и почти голых местных парней, все-таки проложили путь к спасению. Пробившись к баркасу и взгромоздив на него тело погибшего товарища, напичканное стрелами, советские моряки столкнули свою посудину с песка, а затем попрыгали в нее. И, запустив мотор, баркас отвалил от берега задним ходом. Но, на пляже какое-то время еще бесновались туземцы, оказавшиеся совсем даже не безобидными.

К счастью для Ильи, на баркасе нашелся индивидуальный пакет для медпомощи. А Григорий проявил умение оказывать первую помощь и решительность, сразу сломав стрелу и выдернув ее остатки из раны товарища, после чего обильно пошла кровь. Но, Гриша и здесь не растерялся, наложив товарищу жгут выше зоны ранения и перебинтовав само место попадания стрелы бинтом с ватой. Илья корчился от боли, но больше не орал, рассматривая вытаращенными глазами сломанную вражескую стрелу, сделанную из какого-то прутика с наконечником из кости и широким пером неизвестной птицы сзади. Убаюкивая свою поврежденную руку, он бормотал:

— Ты видел этих дикарей? Это же самые настоящие черти! Да они нас всех перебьют. Вместе не одолеют, так по одному прикончат.

Они вдвоем снова оказались сидящими на носу баркаса, и Григорий, чтобы отвлечь раненого земляка от боли, показал пальцем вперед, где на фоне заката на эсминце горели прожектора и звучала музыка.

— Вон там какой праздник на борту! И девушка какая-то поет незнакомые песни. Да они и стрельбу на острове, наверное, даже не услышали! — сказал Гриша.

* * *

Рулевой Никита Прохоров уже второй день не слезал с катера. Впрочем, крутить штурвал для него было делом привычным. После того, как один из островитян попытался украсть фуражку у замполита, за что поплатился своей лодкой, никто больше не пытался сменить Прохорова на посту. Так он обошел вокруг весь остров, который, как сказал замполит, назывался Тиниан, а потом еще весь оставшийся день занимался развозкой. В точности выполняя приказы начальства, но мало разговаривая с кем-либо, он внимательно смотрел по сторонам, наблюдая обстановку в акватории, и думал о своем.

Ему было непонятно, как же они попали к Марианским островам, на которых, похоже, жили лишь диковатые туземцы? Как эти незнакомые берега должны выглядеть, он не имел ни малейшего понятия, вот только сам факт, что после шторма они сразу же очутились в такой дали, не давал, конечно, покоя. Да и много чего в голове у Никиты не укладывалось. Например, появление рядом с эсминцем красивого белого пассажирского теплохода необычной формы со сказочно-красивой подсветкой, который начальство почему-то упорно именовало яхтой. Хотя для яхты теплоход был явно великоват, лишь немного меньше эсминца.

Или же вот тот старинный парусник, с которого на эту огромную яхту напали самые настоящие пираты, тоже был не менее загадочен. Будучи все время на своем катере, Прохоров не поднимался на борт, но видел многое из того, что происходило. Поучаствовал он, конечно, и в перевозке пиратских сокровищ. И мог поклясться, что все это самое настоящее. А откуда все это взялось прямо тут, опять же, было ему непонятно. Слишком много странностей накопилось за сутки, а объяснений никто Никите не давал.

Потому, когда объявили о том, что произошло перемещение во времени куда-то в прошлое по причине научного эксперимента, Прохорову стало полегче на душе. По крайней мере, почти все сразу встало на места. И присутствие пиратского парусника получило четкое объяснение. С яхтой-теплоходом было посложнее. Но, моторист высказал мнение, что это судно, скорее всего, просто затянуло в воронку времени вместе с эсминцем. Такое объяснение Никиту устроило. Во всяком случае, ему больше не приходилось ломать голову над тем, что же произошло с ними. Начальство, сделав объявление, само разложило по полочкам почти все возникшие вопросы. А терять в своем времени Никите было особенно нечего, потому что вырос он в детском доме, а все его родные погибли в блокадном Ленинграде во время войны. По этим причинам он не жалел о своем прошлом, оставшемся теперь, как это ни удивительно, в далеком будущем. И ожидание приключений манило его.