Лучше не возвращаться

— То, что они непременно доберутся туда, куда им нужно, любым способом.

— Вы это серьезно?

— Разумеется, — сказал я с напускной важностью. — А еще у них есть места для «парковки» детей. Вы оставляете вашего малыша попрыгать в большом надувном Дональде Даке, а сами беззаботно отправляетесь проматывать денежки на бегах.

— А это о чем говорит? — поддразнивала меня Викки.

— О том, что детский парк приносит доход, намного превышающий расходы на его содержание.

— Вы за Питера не волнуйтесь, — успокоил Фред, — у него случаются подобные заскоки, но в ответственной ситуации на него всегда можно положиться.

— Спасибо на добром слове, — сказал я мрачно. Грэг задал нам еще несколько вопросов о днях нашего пребывания в Японии. Спросил, например, нравилось ли нам там. В этом мы с Фредом были единодушны: мы оба были в восторге от Страны восходящего солнца. А что касается языка, то и он, и я немного говорили по-японски. Фред был первым секретарем в отделе коммерции, в его задачу входило «смазывать» колеса торговли. Моя работа заключалась в том, чтобы разузнать, что может произойти в ближайшем будущем на политической арене.

— Другими словами, — пояснил Фред, — Питер ходил на обеды и коктейли и попивал сакэ из маленьких деревянных коробочек вместо стаканов.

Обычаи и традиции Японии произвели на меня такое сильное впечатление, что месяц пребывания в Мехико не вытеснил воспоминаний о них. Я испытывал странное чувство лишения, покинув культуру, которую долго и тщетно пытался постичь. Это была не столько ностальгия, вызванная расставанием, сколько расставание с самой ностальгией.

Посетители постепенно расходились, и в конце концов, кроме нас, в зале никого не осталось. Викки и Грэг отправились складывать аппаратуру, а мы с Фредом, как само собой разумеющееся, оплатили счет, разделив сумму пополам до последнего цента.

— В иенах возьмешь? — спросил я.

— Ради Бога, — взвыл Фред, — ты что, не мог поменять немного в аэропорту?

Мог. Просто привычка. Фред взял банкноты и вручил мне несколько монет сдачи, которые я невозмутимо положил в карман. В министерстве всегда не хватало наличных, и текущая оплата никак не соответствовала нашему положению и ответственности, возложенной на нас. Но я не жаловался. Никто не становится дипломатом в надежде разбогатеть. Чтобы я мог сэкономить на такси, Фред предложил подвезти меня до аэропорта, что было очень мило с его стороны.

Викки и Грэг вернулись к нам. У нее была большая белая сумка, украшенная блестящими разноцветными камешками, а он нес объемный рюкзак из мягкой ткани, по-мальчишески перебросив обе лямки через одно плечо. Вчетвером мы вышли из ресторана и еще долго стояли у входа, прощаясь друг с другом. Викки и Грэг строили планы на завтрашний день.

На стене у входа, в рамке под стеклом висело меню, а по бокам — небольшие черно-белые фотографии наших друзей. Было совершенно ясно, что все фотографии сделаны много лет назад.

Викки проследила за направлением моего взгляда и вздохнула с плохо скрываемой грустью. Несмотря на то что ее фото было изрядно подретушировано, оно все же сохраняло сходство с оригиналом. Однако такой блеск глаз, такое изящество в наклоне плеч, гладкий, без единой морщинки лоб могли быть у Викки лет двадцать назад. Фотография Грэга была не такой качественной, даже несколько расплывчатой, как будто увеличенной с не очень четкого отпечатка. С нее нам открыто улыбалось лицо молодого Грэга, красивое, мужественное, с темными, теперь исчезнувшими усами.

По фотографии Викки трудно было угадать ее характер, но фото Грэга могло рассказать о многом. Перед нами был довольно умный, уверенный в себе человек, очень артистичный, пользующийся успехом, отличающийся завидным оптимизмом, и, похоже, не любитель посплетничать за глаза.

Последние пожелания доброй ночи… Викки подставила щеку, а я с легкостью поцеловал ее.

— Наша машина там, — сказала она, указывая куда-то в темноту.

— А моя — вот, — Фред показал в другую сторону.

Мы кивнули друг другу и разошлись. Вечер был окончен.

— Какие милые люди, — довольно улыбался Фред.

— Да, — согласился я.

Мы сели в машину и благовоспитанно пристегнули ремни. Фред завел двигатель, включил фары, дал задний ход и развернул автомобиль в направлении аэропорта.

— Стой! — закричал я резко, силясь отстегнуть ремень. Защелка, которая так легко застегнулась, теперь не поддавалась.

— Что такое? — испугался Фред, автоматически нажимая на тормоз. — Что, черт возьми, случилось?!

Я ничего не ответил. Мне наконец-то удалось отстегнуть проклятый ремень. Открыв дверцу, я выбрался из машины и, едва коснувшись ногами земли, побежал.

Фред разворачивал автомобиль и в скользнувшем луче фар сверкнула усеянная блестками туника Викки. Я успел заметить, что она боролась с кем-то, потом упала, а чья-то темная фигура навалилась на нее сверху. Было ясно: на бедняжку напали.

Викки пронзительно закричала, и я бросился к ней.