Лучше подавать холодным

Он стоял наверху у оконца, когда в коридоре послышался звон ключей, и почти что улыбнулся, облегчённо сознавая, что пришёл его час. Он спрыгнул с нар, до сих пор слабо чувствуя правую ногу, куда Дружелюбный всадил нож. Выпрямился и повернулся лицом к железной решетке.

Он не думал, что она придёт сама, но был рад, что пришла. Рад за возможность ещё раз заглянуть ей в глаза, пусть даже им составляли компанию тюремщик и полдюжины стражников. Бесспорно, она выглядела прекрасно - не столь костляво, как раньше, не столь сурово. Чистая, гладкая, ухоженная и богатая. Царственная. Трудно представить, что ей вообще приходилось иметь с ним дело.

- Ты только посмотри на себя, - сказал он. - Великая герцогиня Монцкарро. Как же ты, блин, сумела так ловко выбраться из всей заварухи?

- Везёт.

- Это точно. В отличие от меня. - Тюремщик отпер решетку и со скрипом сдвинул её. Двое стражников шагнули внутрь и защёлкнули на запястьях Трясучки кандалы. Он не видел особого смысла сопротивляться. Только кругом бы опозорился. Его вывели в коридор и подвели к ней.

- Прямо как в наших путешествиях, так ведь, Монза, ты и я?

- Прямо как в наших путешествиях, - проговорила она. - Ты потерял себя, Трясучка.

- Нет. Я нашёл себя. Ты собралась меня повесить? - Он не слишком-то радовался при этой мысли, но и не слишком расстраивался. Всяко получше, чем гнить в той камере.

Она долго рассматривала его. Голубыми, холодными глазами. Смотрела на него, как в первый раз при их встрече. Словно заранее знала всё, что он мог сделать. - Нет.

- А? - Такого он не ждал. И даже почти что разочаровался. - И что тогда?

- Можешь идти.

Он моргнул. - Чего я могу?

- Идти. Ты свободен.

- Не думал, что я всё ещё тебя волную.

- Кто сказал, что хоть когда-то волновал? Ты здесь не причём. Уже хватит с меня возмездия.

Трясучка презрительно усмехнулся. - Ебать, ну кто бы мог подумать! Мясник Каприла. Талинская Змея. Добрая женщина, куда деваться. Я-то думал, от правильных поступков толку нет. Я-то думал, пощада и трусость - одно и то же.

- Тогда обзови меня трусихой. Ничего, переживу. Только больше никогда сюда не возвращайся. У моей трусости есть предел. - Она скрутила с пальца кольцо. То самое с большим кроваво-красным рубином, и швырнула ему под ноги, на мокрую солому. - Возьми.

- Ладно. - Он нагнулся и выудил его из грязной жижи, обтёр об рубаху. - Я не гордый. - Монза повернулась и пошла прочь, к ступенькам, к сочащемуся с них свету ламп. - Так вот как всё заканчивается? - крикнул он ей вслед. - Вот так - и всё?

- Ты считаешь, что заслужил нечто лучшее? - И она ушла.

Он надел кольцо на мизинец и полюбовался, как оно переливается. - Нечто худшее.

- Тогда пошёл, мудило, - прорычал один из стражников, замахиваясь обнажённым мечом.

В ответ Трясучка ухмыльнулся. - О, иду-иду, за меня не переживайте. Я вашей Стирией сыт по горло.

Он улыбался, когда из тьмы тоннеля ступил на мост, ведущий прочь от Фонтезармо. Поскрёб чешущееся лицо, глубоко вдохнул холодного, вольного воздуха. Всё утряслось, и сильно вопреки ходу везения. Он решил, что неплохо отделался. Пускай он потерял здесь внизу, в Стирии, глаз. Пускай уходил не богаче, чем сошёл сюда с корабля. Но зато начал новую жизнь, тут уж никаких вопросов нет. Стал лучше, мудрее. Перестал быть злейшим врагом самому себе. Теперь он стал им всем остальным.

Он уже смотрел вперёд - как вернётся обратно на Север и найдёт себе какое-нибудь подходящее занятие. Быть может, заедет в Уффрис и ненадолго навестит своего старого друга Воссулу. Он начал спускаться с горы, прочь от крепости, под сапогами хрустела серая пыль.

Позади разгоралась заря цвета пролитой крови.