Лучшее, что может случиться с круассаном

Веба отлично все улавливает, не хуже любого радара, но нужно время, чтобы она сформулировала что-то конкретное, а я не мог ее дольше копать, понимая, что в любую минуту могут вернуться гостеприимные хозяева. Папенька сменил шорты «Берберри» на серые брюки из какой-то синтетики, распоротые снизу, чтобы легче было просовывать загипсованную ногу. На здоровой ноге у него по-прежнему была надета теннисная туфля, футболку в шотландскую клеточку он тоже снимать не стал; все это было вполне уместно с шортами, но в сочетании с брюками вид у него получился чудной, как у нищего, одетого в обноски богатых соседей. На маменьке был официальный наряд для неофициальных случаев: белые джинсы и широченная синяя блуза с вышитыми золотом птицами, бенгальскими тиграми и аляповатыми цветами в форме мандалы; с тех пор как она открыла для себя Лобсанга Рампу, ее постоянно влекли восточные мотивы. Восседая напротив меня, они казались очень симпатичной парой. Я старался привлекать как можно меньше внимания, сократив до минимума излучаемые моим мозгом волны, но все без толку. Обстрел начала маменька, притворяясь, что обращается к папеньке.

– Да, так я сказала Пабло Хосе, что вчера вечером мы познакомились с дочкой Бласко.

– М-м-м-м-м…

Папенька был по уши занят, пытаясь очистить креветку, почти до нее не дотрагиваясь, как будто это какая-то гадость, поэтому не слишком-то прислушивался к тому, что говорила маменька. Однако чтобы обескуражить маменьку, нужно нечто более весомое, чем недовольное мычание.

– Ее зовут Кармела. Неподражаемая девушка: не-под-ра-жае-мая. Уникум. Я говорила, что она занимается джазом, как и ты?

– Мама, я никогда в жизни не занимался джазом.

– Разве нет? Но помнишь, ты играл на гитаре?… Ну хорошо, главное, что Кармела произвела на меня великолепное впечатление: ве-ли-ко-леп-ное. Настоящая современная девушка. Вы с ней составите потрясающую пару.

Я чуть было не сказал, что каждый день встречаю сотни людей, которые кажутся мне потрясающими, плохо только, что судьба всегда сводит меня совсем с другими, но благоразумно удержался, сделав вид, что сосредоточенно жую. Когда я ем, я глух и нем.

– Кажется, накануне Иоаннова дня Бласко собираются устроить гуляние в Льяванерас. Кармела, само собой, тоже будет. Кстати, я показала ей твою фотографию, и похоже, ты ей очень понравился.

Наконец-то папенька умудрился произнести нечто членораздельное:

– Можешь не стараться. К Иоаннову дню мы в Льяванерас еще не поспеем.

– Почему? Впереди еще целая неделя, и доктор Коде сказал…

– Мы об этом уже говорили, Мерседес.

Маменька обратилась за поддержкой ко мне:

– Нет, ты только послушай, какая глупость. Знаешь, что твой отец отказывается выходить на улицу, потому что считает, что на него напали и хотели задавить?

– Мерседес, мы уже об этом говори-и-и-ли.

– Ни о чем мы не говорили, и знаешь что, я начинаю думать, что ты параноик. Да, да, так и знай – параноик.

– Мерседес, хватит, пожалуйста.

Итак, папенька сказал «хватит». Оставив наполовину очищенную креветку, он подчеркнутым жестом провел салфеткой по губам – пока еще чистым, – потом швырнул ее на скатерть и предпринял сложный маневр, пытаясь подняться на ноги, манипулируя костылями. С закусками было покончено. А жаль: паштет из оленины оказался очень ничего себе. К счастью, после едва не вспыхнувшей стычки обед прошел достаточно тихо, по крайней мере первая его половина, и я смог полностью посвятить себя еде. Беба на кухне старалась вовсю и приготовила в мою честь одно из своих фирменных блюд: говяжье филе в винном соусе с грибами. Маменька, как и следовало ожидать, даже не притронулась к этому шедевру. Вместо этого она отведала французского салата, пережевывая каждую порцию не менее двадцати раз. Как она пояснила, ее личный trainer[8] посоветовал ей проделывать это упражнение, якобы способствующее более обильному слюноотделению и лучшему усвоению продуктов. Кроме того, прежде чем приступить к еде, она проглотила какой-то бесконечный набор крохотных гомеопатических драже, специально выписанных ей, чтобы стимулировать сернистые процессы. Впрочем, сернистые, сульфидные, сульфатные или сульфогидратные – не помню точно.

Только когда дело дошло до десерта, маменька удалилась на кухню сварить кофе – единственное, что она всегда упрямо делает и подает сама, – и я остался наедине с папенькой.

Start:[9]

– Ладно, хоть объясни.

– Что ты хочешь, чтобы я объяснил?

– Ну, что на тебя пытались наехать специально.

– Не пытались, а просто так и сделали.

Пауза. На моем лице – выражение легкого недоверия; на папенькином – папенькино.

– А зачем кому-то на тебя наезжать?

– Не знаю. Знаю только, что они могли бы убить меня, если бы захотели. Но они не захотели.

Я предпринял маневр с целью сбора информации.

– Сколько человек было в машине?

– Двое.

– Ты кого-нибудь узнал?

– Пабло, сынок, не валяй дурака. Ты что же, думаешь, что если бы я кого-нибудь узнал, то уже чего-нибудь не предпринял?

– А какая была машина?

– Даже не знаю. Маленькая и красная.

– Номер?

– У меня не было времени рассматривать номер.

– Ты заявил куда следует?