Лучшее из несбывшегося

Как можно такое вылечить?! Мазью? Припарками? Какая несусветная чушь! Вряд ли даже операция тут что-то исправит!

А тот, кто во всём виноват, спокойно лежит рядом и спит. Будто ничего не случилось.

Комок незаслуженной обиды сдавил горло. Глаза защипало, и Лика поспешила закрыть их, пока не расплакалась. Сейчас не время жалеть себя. Надо думать о том, как выбраться.

Ничего доброго от акронисса она уже не ждала и в чистоту его намерений, конечно, не верила. Зачем было везти к себе домой, а не в больницу? Наверное, чтобы никто не узнал, что он сделал. Похоже, у них тут силой делятся только на добровольных началах и к уродству это никогда не приводит, так что врачи стали бы задавать вопросы.

Интересно, что бы с ним сделали, если б выяснили всю правду?

Впрочем, неважно. Понятно, что неприятности ему не нужны.

А вот живая «батарейка» может и пригодиться. У Лики уже был шанс убедиться в этом. Кто знает, вдруг, как немного поправится, её переведут в подвал, чтобы пользоваться по мере необходимости? А если и не в подвал, то всё равно могут где-нибудь запереть, чтобы точно уж никуда не делась и никому ничего не рассказала.

Правда, это не объясняет, зачем было ложиться здесь спать. Мог бы просто охранника приставить, если опасался, что она убежит.

Или нелюдь просто не захотел никому рассказывать о её появлении?

Ну не любоваться же он явился! Чушь всё это! Враньё! «Любимая и единственная»? Да не пошёл бы он с такой любовью в самые что ни на есть дальние дали!

Лике хотелось плакать, но от следующей мысли стало почти смешно: «перехватывая» в метро по паре страниц очередного фэнтези, она возмущалась бестолковостью девушек, вечно стремящихся сбежать от проблем, вместо того, чтобы нормально с кем-то поговорить. Куда бежать в незнакомом мире, без денег и документов? В лапы к злодею? А теперь она сама очутилась в похожей ситуации, и что-то на разговоры с пленителем совсем не тянуло. Лика чувствовала, что нужно убираться из этого дома, и поскорее. То, что было, может оказаться ерундой по сравнению с тем, что будет. Страх за собственную жизнь и здоровье оказался куда сильней врождённого оптимизма.

Усилием воли держа глаза закрытыми, Лика с трудом подавляла накатывающую панику и боролась с оглушительно колотящимся сердцем, чтобы не потревожить спящего мага. Оттого, что он так близко, она вся буквально задеревенела, но ненависть, обида и злость на собственную беспомощность так переполняли её изнутри, что казалось, она вот-вот не выдержит и взорвётся. Хотелось вскочить, убежать, но Лика понимала, что не успеет. Он сразу проснётся, и это только ускорит развязку.

Нет, нужно лежать тихо-тихо, дожидаясь, пока акронисс куда-нибудь уйдёт, и уж потом пробовать вырваться на свободу.

Ей казалось, это тянется целую вечность, а Эртис, проведя без сна уже часов сорок, наоборот отчаянно и безнадёжно пытался замедлить бег жестокого времени, поймать, удержать в ладонях уносящиеся прочь драгоценные крупицы секунд. Последних секунд, которые он может провести рядом с той, что яркой искоркой ворвалась в его жизнь и, скорее всего, так же стремительно из неё и исчезнет.

Глядя на спящую девушку, Эртис не замечал ни пятен ожогов, ни слоя мази. Он смотрел сквозь них, и для него Лика по-прежнему была самой лучшей. Мечтой о чём-то почти недостижимом, родном и светлом, ожившей и воплотившейся в этой русоволосой красавице с доверчивым взглядом голубых глаз и россыпью бледных веснушек.

Будет ли она помнить, что он сделал?

Наверняка, да.

Если б лекарство сработало, как должно было, Лика бы просто уснула и на следующий день проснулась такой же, как и всегда. Пусть, она всё равно  помнила бы их разговор, но всего остального не было бы: ни боли, ни шрамов. Он бы успел - привёл к ней целителей самого Владыки, собрал бы лучших из лучших, чтобы вернуть прежний облик…

Но она оказалась почти не восприимчива к средству, которого ещё и на рынке нет. Кто мог такое предугадать?

Более того, если б не помощь Сонраса… Кто мог знать, что у неё, вдобавок, и аллергия на новое средство проявится? Друг выручил, как всегда, но строго настрого запретил применять любую магию к и без того сильно ослабленному организму.

И теперь, очнувшись, Лика увидит, какой была «первая ласка» её несостоявшегося супруга. Зеркала он из комнат убрал, но… вряд ли это поможет.

У Эртиса случались трудные дни, но минувший был хуже их всех.

Грядущий, вероятно, сможет составить ему конкуренцию.

Посмотрит ли Лика на него когда-нибудь так же, как тогда, в палатке, - с восхищением и благодарностью? Захочет ли выслушать, когда проснётся? Хватит ли ему – мужчине, капитану, бывалому магу - смелости встретить её взгляд?

Девушка пошевелилась и застонала во сне.

Эртис уже не вздрогнул: это был не первый болезненный стон за эту долгую ночь, и он больше не вздрагивал.