Лучшее в нас. Почему насилия в мире стало меньше

Третья трансформация длилась несколько столетий и началась во времена рационализма и европейского Просвещения в XVII–XVIII вв. (хотя у нее были предвестники в Древней Греции и в период Ренессанса, а также аналоги в других частях света). В это время появились первые организованные движения за отмену таких социально одобряемых форм насилия, как деспотизм, рабство, дуэли, пытки в судебных процессах, убийства из суеверия, жестокие казни и жестокое обращение с животными, а также первые ласточки организованного пацифизма. Историки иногда называют этот переход Гуманитарной революцией.

Четвертый важный переход состоялся по окончании Второй мировой войны. Две трети столетия спустя мы становимся свидетелями исторически беспрецедентных изменений: могущественные державы и развитые государства в целом перестали воевать между собой. Историки называют это благословенное положение дел Долгим миром[2].

Пятая тенденция тоже имеет отношение к вооруженным конфликтам, однако не так очевидна. Возможно, читателям новостей будет трудно в это поверить, но со времени окончания холодной войны в 1989 г. число организованных столкновений всех видов — гражданских войн, геноцидов, террористических атак и репрессий со стороны авторитарных режимов — уменьшилось по всему миру. Поскольку это новое положение дел пока не выглядит устойчивым, я буду называть его Новым миром.

И наконец, в послевоенную эпоху, символом начала которой стало принятие Всеобщей декларации прав человека в 1948 г., мы наблюдаем растущее неприятие агрессии меньших масштабов, включая насилие в отношении этнических меньшинств, женщин, детей, гомосексуалов и животных. Эти логические следствия идеи прав человека — гражданские права, права женщин и детей, ЛГБТ и животных — защищает целый ряд общественных движений начиная с 1950-х гг. до сегодняшнего дня. Я называю это революциями прав.

Пять внутренних демонов (глава 8). Многие люди интуитивно придерживаются гидравлической теории насилия, думая, будто человеку свойственно внутреннее стремление к агрессии (инстинкт смерти или жажда крови), которое накапливается в нас и которое необходимо периодически выпускать. Современная наука понимает психологию насилия иначе. Агрессия не единый мотив и уж тем более не нарастающий позыв. Это результат работы нескольких психологических систем, различающихся по запускающим их внешним воздействиям, внутренней логике, нейробиологическим основам и распределению среди различных слоев общества. Глава 8 посвящена объяснению пяти таких систем. Хищническое или инструментальное насилие

— простое средство достижения цели. Доминирование — стремление к влиянию, престижу, славе и власти, принимает ли оно форму мачизма в отношениях между отдельными людьми или превращается в соревнование за превосходство среди расовых, этнических, религиозных сообществ или государств. Месть подогревается моральным стремлением к справедливости, наказанию и расплате. Садизм — удовольствие от страданий другого. И идеология

— коллективная система убеждений, обычно включающая утопическое видение будущего, которое оправдывает неограниченное насилие ради неограниченного блага.

Четыре добрых ангела (глава 9). Люди по природе своей не добры (хотя и не злы), но наделены побуждениями, которые могут направить их от насилия к сотрудничеству и альтруизму. Эмпатия (сочувствующее сопереживание) одаривает нас возможностью чувствовать чужую боль и учитывать не только свои интересы, но и интересы других людей. Самоконтроль

позволяет нам предвосхищать последствия импульсивных действий и подавлять их. Моральное чувство освящает множество норм и табу, регулирующих взаимодействия между людьми внутри культуры, иногда уменьшая уровень насилия, хотя зачастую (когда это племенные, авторитарные или пуританские нормы) увеличивая его. И способность рассуждать позволяет нам освободиться от ограниченной точки зрения, раздумывать о нашем образе жизни, искать способы улучшить его и направлять действия других добрых ангелов нашей души. Я также кратко рассмотрю вероятность, что в Новейшей истории Homo sapiens буквально эволюционировали в сторону меньшей жестокости в конкретном биологическом смысле изменений генома. Но основной предмет моего исследования — изменения, случившиеся во внешней среде: исторические обстоятельства, которые по-разному взаимодействуют с неизменной человеческой природой.

Пять исторических сил (глава 10). В последней части я попытаюсь снова соединить историю и психологию, определив экзогенные силы, которые благоприятствуют нашим миролюбивым стремлениям и приводят к многократному снижению уровня насилия.