Лучшее за год 2005: Мистика, магический реализм, фэнтези

Никогда раньше он этого не делал. Его ладонь была теплой, сухой и сильной. Где-то в глубине сознания мелькнула мысль: «Почувствуй и запомни».

Мак закончил письмо, вырвал листок из блокнота, а потом поднес ладони к тексту и пошевелил пальцами. Строчки задрожали и стали мерцать.

Рука Дэнни так напряглась, что мои косточки затрещали, но он вовремя опомнился и ослабил хватку. Я подняла голову и заглянула ему в лицо. Никаких эмоций.

— Мак, — окликнула мама.

— Миссис Сильвер?

Мак положил письмо на стол, выпрямился и посмотрел ей в глаза.

— Только дети верят в волшебные сказки.

— Разве только они?

Мама вздрогнула. По ее щеке скатилась слеза.

— Вера в сказку приносит боль.

— Почему?

Она заметно напряглась.

— Если ты существуешь, почему бы не случиться другим чудесам? Если ты можешь отправить послание между мирами, почему я не могу снова поговорить с дочерью?

— Вы можете поговорить со своей дочерью, — сказал Мак и посмотрел на меня.

— С другой дочерью, которая умерла.

Воцарилась тишина.

— Через те врата я никогда не проходил, — наконец сказал Мак.

— А люди проходят через те врата?

— Каждый когда-нибудь проходит, но я ни разу не встречал тех, кто вернулся бы обратно.

Из маминой груди вырвались рыдания. Ее плечи бессильно опустились, и она заплакала. Мак положил руку ей на колено. Мама закрыла глаза, откинула голову на спинку стула. Из-под опущенных ресниц катились слезы.

Я не знала, что делать. На похоронах Мириам я не могла ни о чем думать, только вспоминала о ней, представляла, как буду тосковать по своей сестре, и негодовала по поводу несправедливости. Я полностью отдалась своим переживаниям. И сама в тот момент хотела умереть.

У меня не было ни сил, ни времени задуматься, как чувствует себя наша мама.

С тех пор печаль время от времени возвращалась ко мне, но она была уже не такой острой и не столь длительной. Теперь я уже знала, что не остановлюсь посредине, у меня были силы, чтобы пережить свое горе и жить дальше.

О чувствах мамы я могла догадываться только потому, что она отказалась от тех занятий в своей жизни, которые так много значили для нее прежде. Например, она больше не занималась помощью бездомным.

Мама накрыла своей ладонью руку Мака, лежащую на ее колене, а другой рукой прикрыла лицо. Через пару минут она перестала всхлипывать и взяла себя в руки.

— Извините, — прошептала она.

Мак пожал ее руку, потом отпустил ее.

— Я должен отослать письмо. Я знаю, что отец обо мне беспокоится. Надеюсь, у меня получится.

— Да.

Мак свернул листок в манере оригами, и у него получилась маленькая замысловатая фигурка. Он засунул ее в солонку, завернул серебряную крышечку и держа в ладонях поднял к лицу. Полилась плавная незнакомая речь. Солонка трансформировалась на глазах. Сначала она изменила форму и стала похожа на яйцо, наполовину стеклянное, наполовину серебряное, затем вокруг него образовалась сверкающая радужная завеса и яйцо почти скрылось за ней. Глазам стало больно, и я на мгновение отвела взгляд.

Джефф наклонился на стуле и пристально смотрел на яйцо. Оно задрожало, качнулось в одну сторону, потом в другую, а затем исчезло, сопровождаемое высоким негромким звуком, напоминающим свисток далекого поезда.

— Она закрыла врата для меня, — произнес Мак. — Но может, послание пройдет сквозь врата.

Спустя тридцать секунд в нашей кухне прямо из воздуха появились мужчина и женщина. Они были ниже и стройнее любого из взрослых, виденных мной раньше, но с детьми их никак нельзя было спутать. У мужчины на непокрытой голове вились каштановые волосы, а глаза были серо-голубыми. Он выглядел вполне обычно, если не считать, что на нем были кольчуга, оливково-зеленый плащ и серебряный диск на лбу. Женщина была еще ниже, чем я, приблизительно четырех с половиной футов ростом. Заостренные кончики ушей выглядывали из копны длинных черных волос, а голубые льдинки глаз были в точности такими же, как у Мака. Ее странное одеяние больше напоминало черную лозу, обвившую тело, чем костюм из ткани.

Мужчина и женщина тотчас устремились к столу, схватили Мака в объятия и разразились целым водопадом певучих фраз. На лице Мака засияло такое счастье, что я не могла долго на него смотреть. Я сжала руку Дэнни и опустила голову.

Женщина отступила на шаг назад и обхватила голову Мака ладонями с длинными пальцами. Потом поцеловала в лоб и стала бранить. Он кивал и кивал, потом наконец оглянулся на отца, а тот обнял его и тоже заворчал, хотя и с улыбкой на лице.

Прошло не меньше пяти минут, прежде чем они обратили на нас внимание. Мужчина легонько стукнул Мака по затылку и, все еще улыбаясь, посмотрел на нас с Дэнни.

Один взгляд, одна его улыбка, и я ощутила теплую волну одобрения, любви и благодарности. И еще горечь безотцовщины. Не понимаю, как такое могло прийти мне в голову, я ведь никогда не испытывала страданий по поводу ухода своего отца. Я просто поняла.

Дэнни ощутимо расслабился за моей спиной. Он кивнул. Мужчина тоже кивнул, потом улыбнулся маме и Джеффу. Они оба зашевелились на своих стульях.