Лучшее за год 2007: Мистика, фэнтези, магический реализм

Поскольку стало ясно, что нормальным путем мне ничего не добиться, я решил, что нам требуется хороший грабеж, одно крупное дело, чтобы раздобыть достаточно денег для жизни в настоящем мире. После этого можно будет бросить шайку и двинуться дальше. И вот я проводил много времени, обдумывая, какую аферу можно провернуть, но все впустую. Мы провели столько лет, сшибая пяти-и десятицентовики, что просто невозможно было выкинуть это из головы. И вот как-то вечером сидели мы за столиком прямо здесь, выпивали, и Волчара, косматый, блин, обкуренный — в глазах одни белки остались, — кое о чем упомянул. И я подумал, что лодчонка-то на несколько футов придвинулась к берегу.

Тот старик только что переехал в Волчарин дом. Где это было-то — там, за Минервой, на Элис-роуд? Не важно. Короче, старик, слепой, в инвалидной коляске, переехал туда. Помнишь Вилли Харта, пацана из старших классов с пластмассовой рукой? Ну и вот, Мария, его младшая сестра, которую, кстати, Волчара время от времени трахал в дедовом сарае, когда не нюхал растворитель, пошла к старикану работать. Убиралась в доме, возила его на прогулку в инвалидной коляске и все такое.

Мария рассказала Волчаре, что старый пердун просто суперчокнутый и, хотя знает английский и говорит на нем, сам с собой разговаривает на каком-то другом языке. Ей кажется, что на испанском. Мария, если ты ее помнишь, большим умом не отличалась, так что старый хрен мог разговаривать и на долбаном китайском. В общем, она сказала, что он вроде на голову слабоват, потому что играет в шахматы сам с собой. Она его раз спросила, выигрывает он или проигрывает, а он ответил: «Всегда проигрываю. Всегда проигрываю».

Но больше всего ей понравились шахматные фигуры. Она говорила, они такие красивые — золотые чудища. Мужик не любил, когда ему мешали во время игры, но она все равно его спросила, из настоящего ли они золота. И он сказал: «Да, чистое золото. Эти шахматы очень редкие и стоят сотни тысяч долларов. Очень старинные — аж шестнадцатого века». Больше всего в рассказе Марии мне понравилось, что держал он эти шахматы в своем комоде, без замка.

Так что у нас был слепой мужик в инвалидной коляске с золотом на сотни тысяч долларов и без замка. Ясное дело, я придумал план, как это золото спереть. Велел Волчаре узнать у Марии, во сколько она после обеда везет мужика — его звали мистер Десниа — на прогулку, чтобы мы могли на него взглянуть. Я подумывал, чтоб провернуть дело, пока их нет дома, но в том районе, да днем, нас обязательно бы кто-нибудь увидел. Пару дней спустя мы медленно проехали мимо них, когда Мария толкала его коляску по улице.

Он сидел, согнувшись в своей коляске, и выглядел тощим и изможденным. С лысой башкой, как лущеный арахисовый орех, и руки слегка тряслись. В темных очках — ясно, чтоб прятать свои херовые глаза, и в черной, плотной одежде, как у священника, только без белого воротничка. Мы проехали мимо, и я сказал: «Вот чувак с нашим золотом».

«Вот этот слепой чувак в инвалидном кресле? — спросил Марс. — Господи, да можно считать, что он нам уже все отдал».

И мы решили не тянуть, а провернуть дело следующей ночью.

У копов имелись наши отпечатки пальцев, так что мы украли из бакалейной лавки резиновые перчатки — знаешь, такие, в которых можно взять десятицентовик. Пообещали Марии, что возьмем ее в долю, если она будет держать язык за зубами и оставит открытой заднюю дверь, когда пойдет вечером домой. Она согласилась, думаю, потому, что была влюблена в Волчару, — сам понимаешь, о чем она все время думала. Я предупредил пацанов — что бы они ни делали, пусть не называют друг друга по именам. План был такой — войти, обрезать телефонный провод, засунуть старику в рот кляп и забрать золото. Легко и просто, и никто не пострадает.

Настала великая ночь, и начало вечера мы провели здесь, в «Тропиках», подогревали храбрость стаканчиками виски. Ближе к полночи мы сели в Марсов «понтиак». Припарковались на соседней улице, прошмыгнули через двор и перелезли через десятифутовый забор на задний двор Десниа. Мы все были немного навеселе и через забор лезли с трудом. Я не стал брать фонарик, потому что решил — чувак все равно слепой, так что мы просто зажжем свет, но зато взял наволочку для золота и ломик, вдруг Мария забудет про замок?

Мария оставила заднюю дверь незапертой, как договаривались. Первым, как всегда, пошел Чо-Чо. Потом и мы по одному вошли в кухню. Свет в ней не горел, и в доме было очень тихо. Все, что я помню, — как тикали стенные часы, отсчитывая секунды. В соседней комнате — в гостиной — свет горел. Я выглянул из-за угла и увидел, что Десниа сидит в инвалидной коляске, в темных очках, ноги и нижняя половина туловища укрыты одеялом. Если бы он мог видеть, то смотрел бы прямо на меня, и это немного действовало на нервы. Слева от него стоял комод.

— Пошли, — шепнул я.

Стоило мне открыть рот, как он тут же спросил:

— Кто там? Мария?

Чо-Чо зашел ему за спину с куском скотча. Раз — и заклеил рот. Марс посоветовал:

— Расслабься, и тебе ничего не будет.