Лучшие из нас

Они спустились на эскалаторе в холл и поднялись по лестнице в кабинет Нанны на втором этаже. Отделения кафедры футуристической лингвистики располагаются в таком порядке, в каком, в соответствии с различными теориями, обычно располагают компоненты языка. На втором этаже находится отдел футуристической фонологии, поскольку звуки можно считать самыми мелкими элементами языка. Это основополагающий уровень. Этажом выше обитают морфологи — те, кто изучает изменения слов. Это средний уровень. Четвертый этаж заняли синтаксисты, потому что синтаксис изучает, как слова соединяются в словосочетания и предложения. Отделения прагматики и технического обеспечения размещаются на самом верху, за кафетерием и залами заседаний. Административные офисы находятся на первом и пятом этажах.

На стенах второго этажа развешаны красивые яркие акварели, созданные на основе осциллограмм и спектрограмм, демонстрирующих произношение гласных и согласных. Какой-то высокооплачиваемый художник получил эти фонетические выкладки и представил свое видение. Пол согнул свое длинное тело, чтобы прочитать надпись на маленькой белой табличке под первой картиной: «Тщетно тщится щука ущемить леща (звук „щ“)». По всему коридору на потолке через равное расстояние установлены звуковые души. Они работают так: когда кто-то приближается, сенсор это регистрирует, и звуковой душ запускает аудиозапись. Сотрудники отделения постепенно выработали иммунитет к этим записям и больше их не замечают. Но Пол, который раньше нечасто заходил на этаж к фонологам, и Нанна, которая здесь почти не бывала, поскольку поступила на работу всего неделю назад, с удовольствием приняли звуковой душ.

Пол посчитал, что неспешная прогулка по коридору будет достойным завершением их обеда. И они стали останавливаться под каждым душем и слушать. Первый выплеснул на них будущее западных диалектов, лирические видения Эйвинда Римебрэйда о том, каков будет язык в Норвегии в 2480 году:

Слип РОБОТ нет, не должен.

Но САМТАЙМЗ вижу странный силли сон.Coy, он такой: я лив на астероид,И, типа, сотня гуманоидов со мной.И флаинг прочь из Солнечной системы,Прощаемся с Луной, такая тема.

Они улыбнулись друг другу. На переносице Нанны появилась поперечная морщинка. Следующий душ говорил по-французски, гулкий мягкий голос произнес: «La terre est bleue comme une orange»,[39] и после небольшой паузы предложение повторилось.

— Прекрасно, — сказал Пол. Нанна кивнула в ответ. — Это из Элюара, — добавил он.

— А я даже поняла, что это значит, — произнесла она.

— Как я погляжу, среди вас, фонологов, полно франкофилов и франкофонов, — заметил Пол под следующим душем. Они стояли очень близко друг к другу и ждали, когда на них польются французские слова: «La pensée est comme une néblueuse où rien n'est nécessairement délimité». — Потому что это Соссюр, — сказал Пол, и ему настолько нравилось стоять, почти прижимаясь к стройному телу Нанны и объяснять ей разные вещи, что он оборвал себя на полуслове: ведь вряд ли нужно было объяснять Нанне, что швейцарец Фердинанд де Соссюр считается основателем европейского структурализма. Вместо этого он спросил, можно ли ему перевести предложение. Нанна кивнула.

— «Мысль подобна звездной туманности, где нет обязательных границ».

— Великолепно, — сказала Нанна, широко распахнув чистые глаза. — Я знаю, что имеет в виду Соссюр: только когда мысль облачается в слова, она становится четкой.

— М-м-м-м. Мысли в общем-то не существует, пока она не вербализована, — проговорил Пол и изучающе оглядел ее.

Хотя голова его была наполнена густым звездным туманом, Пол уже давно облек свое томление, свою любовь и свое вожделение в слова: он любил Нанну. Пол вдруг вспомнил, что еще не сказал Нанне об этом. Но сейчас он слишком устал, ему казалось, что теперь не время выкладывать все свои самые глубокие чувства, и он не произнес того, что собирался ей сказать. Он довольствовался мыслями об этих трех словах, о трех магических словах. Он шел дальше по коридору совсем рядом с ней.

— Спасибо за прекрасный обед, — проговорила Нанна официальным тоном. Они уже дошли до ее кабинета, приняв по дороге еще три звуковых душа (один был японским хайку, второй представлял все гласные звуки сюннмёрского диалекта, прочитанные в ритме рэпа, а третий — кисло-сладкое стихотворение Свердрупа «Кошмар грамматиста», которое Пол однажды поздним холодным вечером прочитает на доске для заметок над столом Ринкель). Какое-то время они молча стояли у двери кабинета.

— Мы ведь еще как-нибудь пообедаем вместе? — спросил Пол.

— Да, — ответила Нанна. — Я хочу узнать больше о древненорвежской филологии.

— Завтра?

— Почему бы нет.