Лучшие подруги

Стоявшая напротив нее с удивленным выражением на лице женщина была как будто зеркальным отражением Эрин. Те же волосы медного цвета, те же миндалевидные глаза, то же узкое лицо с крупным носом и пухлой верхней губой.

Эрин подумала, что девочка, встретившаяся ей у подъезда, не случайно приняла их за сестер. На вид женщине можно было дать лет тридцать шесть, не больше, кожа на лице без морщин, бледные веснушки.

– Здравствуйте, – приветливо поздоровалась женщина, похоже, ничуть не встревоженная тем, что видит в своем доме незнакомого человека.

– Простите, но дверь была открыта, – начала было Эрин, но тут же разозлилась на себя. А за что она, собственно, извиняется? Это Шеннон должна извиняться. – Вы Шеннон Флинн?

– Да. – Женщина улыбнулась.

– Я ваша дочь, Эрин, – выпалила Эрин.

Женщина еще больше расплылась в улыбке:

– Вот это да! Правда?

Эрин ожидала любой реакции, но только не такой.

– Вы не удивлены? – спросила она.

– Я понимала, что когда-нибудь ты придешь, – без всякого удивления проговорила Шеннон. – Чай будешь? Я как раз собиралась приготовить себе чай с мятой, а для соседки из квартиры напротив обычный.

– Да, я выпью чаю, – кивнула Эрин.

– Знаешь, я не употребляю молочные продукты, – сказала Шеннон, проходя на кухню.

Она не предложила Эрин сесть, не обняла ее, вообще не проявила никаких чувств, и не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что правила хорошего тона не играли особой роли в жизни Шеннон. Но Эрин все же села на стул.

– А ты употребляешь молочные продукты? – спросила Шеннон так, словно они встретились на автобусной остановке и решили поболтать, чтобы скоротать время. – На самом-то деле они вредные. Другое дело – соя.

Эрин наблюдала за действиями Шеннон. Вот мама была идеальным примером того, как женщина может одновременно готовить чай, проверять блюда в духовке и гладить мужские рубашки. А Шеннон готовила чай так, словно выполняла какой-то обряд, целиком сосредоточившись на этом занятии.

– Молочные продукты вызывают рак, – продолжала Шеннон. – Я читала об этом, поэтому уже несколько лет употребляю сою.

Внезапно Эрин охватила вспышка ярости.

– У Керри был рак. Вы знаете об этом?

Шеннон не прервала своего занятия.

– Да. Но сейчас у нее все в порядке, так ведь?

– Но вы даже не навестили ее, когда она была больна. – Эрин чувствовала собственную вину за то, что ее не было рядом во время болезни Керри, но она по крайней мере ничего не знала об этом. А Шеннон знала. – Почему вы не навестили ее? – спросила Эрин. Но на самом деле ей хотелось спросить, почему, черт побери, Шеннон бросила ее, Эрин, когда она была ребенком.

– Ой, ты знаешь, у меня не столь сильны родственные чувства, – беспечным тоном бросила Шеннон. – Я давно порвала с семьей. У меня была другая семья, она называлась коммуной. – В ее глазах вспыхнули огоньки. – Я два года прожила в коммуне, когда участвовала в движении антиглобалистов. Чудесное было время. Ты никогда не жила в коммуне? Тебе бы понравилось.

– Откуда вы знаете, что бы мне понравилось, а что нет?

– Конечно, не знаю, просто в коммуне жизнь без всяких скучных условностей, ты делаешь то, что хочешь.

– Поэтому вы и ушли в молодости из дома? – спросила Эрин, едва сдержавшись, чтобы не добавить «когда я была ребенком».

– Я ушла, чтобы быть свободной. – Шеннон откинула назад длинные волосы, и Эрин вздрогнула, узнав этот жест, потому что она сама делала это точно так же. – Я понимала, что не смогу сидеть на одном месте, я бы с ума сошла от такой жизни. Ты знаешь, что в этом мире ни у кого нет никаких принципов? Все просто хотят получать деньги, выполняя скучную работу, а по вечерам идти домой. Люди ни во что не верят.

Эрин так и подмывало спросить, какую же жизнь получила Шеннон в обмен на то, что бросила семью. По ее мнению, старая обшарпанная квартира, треснутые чашки и воспоминания о коммуне, в которой Шеннон когда-то жила, не стоили того.

– Я включу музыку, – сказала Шеннон, видимо, желая снять возникшее напряжение.

– Привет, – раздался из прихожей женский голос, и через несколько секунд на пороге кухни появилась высокая, очень худая женщина с черными кудрями.

– Привет, Кайра, чайник уже вскипел, – сказала Шеннон. – Это Эрин.

– Привет, Эрин. – Кайра прошла на кухню и стала возиться с чаем.

– О, я так люблю эту музыку! – воскликнула Шеннон, когда из магнитофона полилась модная мелодия. В подтверждение своих слов она стала слегка пританцовывать.

– Я дочь Шеннон, – с вызовом заявила Эрин, обращаясь к Кайре. Ей было интересно, как та отреагирует на эти слова.

– Вот как? – удивилась Кайра. – Шеннон, ты никогда мне не говорила, что у тебя есть дочь.

Эрин, как раз собиравшаяся сделать глоток чая, поставила чашку на стол. Значит, Шеннон даже никому не рассказывала о ней. Хотя чего еще можно было от нее ожидать?

– Пожалуй, я пойду, – холодно проговорила Эрин.

– Нет, не уходи, – попросила Шеннон, – давай поболтаем.

Эрин внимательно посмотрела на нее. Похоже, она была для Шеннон просто очередным персонажем, неожиданно затесавшимся в ее беспутную жизнь. Ну поболтают они полчасика о пустяках, и что это даст?