Лучшие подруги

Ярость терзала Лиззи два дня. Но было в этом состоянии и нечто положительное: она вычистила чердак и навела порядок в спальне, следуя советам местной специалистки по наведению порядка Эбби Бартон. Мрачно разбирая старые вещи, Лиззи задумалась: а имела ли Эбби представление о том, как женщины выбрасывают вещи только потому, что бывший муж завел себе новую любовь? И решила, что вряд ли. Лиззи безжалостно избавлялась от пакетов с открытками и свадебными фотографиями, от выцветшей ленты со свадебного букета…

– Мне. Все. Это. Не нужно, – громко и четко произнесла Лиззи, держа когда-то розовую ленту над мусорным ведром и кромсая ее на мелкие кусочки ножницами. За лентой последовали свадебные фотографии вместе со стопкой открыток, которые ей присылал Майлс. Решимость Лиззи несколько поколебалась, когда она увидела поздравительную открытку с надписью «Моей любимой жене в день рождения». Вот так, простенькая, банальная надпись и скромная открытка с лилиями. Такие открытки обычно дарят тому, кто тебе не очень нравится, но кому ты обычно посылаешь поздравительные открытки. И еще на открытке имелась приписка: «Надеюсь, тебе понравились кастрюли».

Кастрюли. Лиззи помнила этот день рождения, ей тогда исполнилось тридцать девять, а на сорокалетие Майлс подарил ей банковский чек. Кастрюли сохранились до сих пор. Массивные, из нержавеющей стали, сделанные на века. В отличие от их с Майлсом жизни.

Отрицательная сторона ярости Лиззи заключалась в том, что она очень плохо спала по ночам. Ворочалась с боку на бок, потом включала лампу и телевизор и до рассвета смотрела программы кабельного телевидения.

Дебра ничем не могла помочь ей. Она ничего не знала о существовании Сабины, но, похоже, не слишком удивилась, услышав, что у ее отца появилась другая женщина.

– Мам, да не переживай ты, забудь обо всем, – посоветовала Дебра расплывчатым тоном оракула.

Лиззи, которая никогда не замечала в дочери даже малейшей способности забывать боль, не сразу решилась напомнить Дебре о том, как сильно дочь переживала то, что ей пришлось бросить медицинский колледж. Уже будучи на втором курсе, Дебра как-то впала в истерику и разразилась бурными слезами, увидев по телевизору драму на медицинскую тему. Единственным членом семьи, который не поспешил успокаивать ее, оказался Джо. Он с подчеркнутой практичностью заявил, что если бы Дебра как следует училась, а не бегала весь первый курс на вечеринки с молодыми докторами, то, возможно, и смогла бы продолжить учебу. Естественно, слова брата не понравились Дебре.

– Ты ничего не понимаешь, – всхлипывала Дебра, доставая носовой платок. – Я сама только что поняла. Чтобы быть медсестрой, надо иметь очень крепкие нервы. А я слишком чувствительна.

Но куда же делась хваленая чувствительность Дебры теперь, когда в ней так нуждалась ее мать?

– Ну, мама, это было пять лет назад, – небрежным тоном бросила Дебра, когда Лиззи, пытаясь вызвать у дочери сочувствие, все же напомнила ей об этой истории. – Наплюй на все и устраивай свою жизнь.

«Да что это я все о себе? – подумала Лиззи. – Ведь сейчас Дебра нуждается в поддержке больше, чем я». Дочь занималась организацией свадьбы, разрешала всевозможные кризисные ситуации. Неуступчивая сестра Барри наконец согласилась, чтобы ей купили дорогое платье – из фиолетовой тафты, с большим вырезом, отороченным шелковыми фиолетовыми бутончиками роз, – но поскольку она ела все без разбора, то платье уже сейчас стало ей тесным. Теперь, чтобы влезть в платье, Сандре требовался рожок для обуви и вазелин. Дебра предложила ей попить слабительного, но Сандра с негодованием отвергла это предложение. Дебра решила, что во время фотографирования на свадьбе она поставит перед Сандрой девочек с цветами. Так разве мать могла обижаться на дочь за отсутствие сочувствия, когда у той творилось такое? Разве она не понимала, что до главного дня в жизни Дебры осталось меньше четырех месяцев?

Гвен проявила большую практичность.

– Поедем вместе с нами в круиз, – в очередной раз предложила она. – Денег мы тебе одолжим. А в круизе ты сможешь познакомиться с высоким, темноволосым, симпатичным мужчиной. Хотя, – задумчиво добавила Гвен, – я слышала, что в этом круизе женщин будет в два раза больше, чем мужчин, так что, возможно, мне придется приглядывать за Шеем.

– Бегство – это не выход, – с горечью возразила Лиззи. Ее даже не позабавила мысль о том, что на Шея может заглядеться какая-то другая женщина, кроме Гвен. Конечно, идея убежать ото всего была заманчивой, но Лиззи сейчас была полностью разбита, да к тому же все интенсивнее стала протекать крыша на кухне. – Не волнуйся, Гвен, со мной все будет в порядке.

Хотя Гвен прекрасно понимала, что это не так, она видела, что нужно отстать от сестры и оставить ее в покое.

В один из моментов слабости Лиззи поведала всю правду Клэр Морган, которая, заметив состояние своей медсестры, поинтересовалась, что у нее случилось.