Лучшие практики против диабета

Родилась я 7 декабря 1948 года в городе Перми от второй беременности доношенным ребенком, маме было в это время 40 лет, папе – 46. До 10 лет была здоровым ребенком. Наследственность по сахарному диабету не отягощена. Я заболела в августе 1959 года. Мне было 10 лет. Появились жажда, учащенное обильное мочеиспускание, усилился аппетит, стала быстро уставать, жаловалась на головные боли, периодические боли в животе. Жажда была мучительной, изнуряющей. Выпитой воды хватало на 5–10 минут, потом снова выраженная сухость во рту и непреодолимое желание попить воды. Так было и днем, и ночью. За сутки я выпивала 8–10 литров воды, при этом надо учесть, что я изо всех сил старалась терпеть и мне было даже неловко и стыдно, что я не могу справиться с жаждой. Между тем я стремительно худела. Вес снизился до 20 кг. По ночам я испытывала частые сильные судороги в икроножных мышцах и пальцах стоп, от этой боли я кричала. Наступил сентябрь, я пошла в школу в 4-й класс. Состояние ухудшалось. В детской поликлинике направляли из кабинета в кабинет, делали общепринятые обследования. Все стало ясно, когда в моче, а затем и в крови определили повышенный уровень сахара. В стационаре, как бывает часто, отсутствовали места. Наконец, в тяжелом состоянии госпитализировали с диагнозом: сахарный диабет? Снял вопрос и подтвердил диагноз зав. кафедрой педиатрии ПГМИ доцент Красик. Назначили инсулин, который был тогда одного вида – бычий. Дозы инсулина постепенно увеличивали по рекомендации доцента кафедры педиатрии Авдееевой Нины Михайловны. Она очень заботливо и сердечно относилась ко мне. Ее дочь была моей одноклассницей. Кстати, теперь Нина Борисовна Мерзлова (д.ф. Авдеева) – зав. кафедрой, профессор кафедры госпитальной педиатрии ПГМА. Мы с ней общаемся до сих пор.

Вводили инсулин утром и вечером по 8–10–12 единиц. Пролежала в стационаре до декабря 1959 года, то есть почти 3 месяца. Конечно, очень скучала по маме и брату, часто плакала в подушку, хотя они приходили ко мне ежедневно, и потом мне было разрешено гулять с ними по двору. Покупали и приносили мне разнообразные настольные игры, передавали задания по школьным предметам. Я задумывалась над тем, что же со мной будет дальше. Самочувствие порой было отвратительным, да и я знала, что от сахарного диабета умерла девочка 12 лет, которая жила с родителями-медиками в одной коммунальной квартире с моей тетей. И тогда я уверяла себя, что со мной это не произойдет, я буду стараться соблюдать все рекомендации врачей.

Сахарный диабет у детей был в то время большой редкостью, поэтому детских эндокринологов не было. В нашем Ленинском районе эндокринолога тоже не было, и я должна была наблюдаться у эндокринолога Германского, который принимал больных Мотовилихинского и Ленинского районов. Мне было далеко ездить к нему на прием, это нарушало мой распорядок дня. Под свою опеку меня взяла замечательный доктор – молодая врач-эндокринолог 1-й поликлиники 2 ГКБ Софья Иосифовна Фридман. Более того, она принимала меня без очереди, хотя желающих попасть на прием было огромное количество. Софья Иосифовна учила нас с мамой, как жить дальше с моим заболеванием: что мне вредно, а что полезно и необходимо. Терпеливо и обстоятельно учила нас грамотно составлять диету (до граммов), соблюдать индивидуальный режим дня, время введения и дозы инсулина, прием препаратов для предупреждения развития осложнений. Низкий поклон Софье Иосифовне за бескорыстную доброту и высокий профессионализм. Софья Иосифовна и сейчас продолжает работать эндокринологом в поликлинике № 1 четвертой городской поликлиники, принося людям огромную пользу. Дай ей Бог крепкого здоровья на долгие годы!

А в школу я вернулась уже после зимних каникул. Занималась сначала по индивидуальному плану, быстро догнала сверстников, хотя в табеле успеваемости стали появляться и оценки 4 вместо 5. Несмотря на скрупулезное выполнение рекомендаций врачей, течение диабета у меня было очень тяжелым весь период обучения в школе. Частые гипо– и гипергликемические состояния, сопровождающиеся кетоацидозом. Головные боли, мышечная слабость, сонливость, тошнота, рвота, боли в животе. В такой ситуации охватывало отчаяние: почему при таком моем старании, активной помощи моего брата и мамы мне так плохо и всё беспросветно? Часто лежала в стационаре и плакала. Постепенно черные полосы жизни менялись на серые, белые и даже розовые. Ура!