Лучшие притчи дзэн

Как-то монах спросил наставника Юнь-мэная:

— Что же такое в конечном счете Путь, выраженный в одном слове?

— Полное уничтожение!

В другом случае наставник Вэньчжоу на тот же самый вопрос отвечает монаху: «Это — я, старый монах, спрятавшийся на самом дне чаши для сбора подаяний».

Какой ответ правильный? Любой. И ни один из них. Он правилен только в данной ситуации и для конкретного мастера. Если он будет повторен другим последователем, это окажется лишь обессмысливанием изначального глубокого личного переживания действительности. И в ответах мастеров нет никакой загадки, если войти в контекст их диалога. Так, Юньмэнь, отвечая на вопрос, указывает, что если мы поймем, как выразить смысл Пути-Дао лишь в одном слове, то это будет означать полное уничтожение, абсолютную аннигиляцию всех иллюзий, заблуждений.

Вэньчжоу говорит одновременно и о другом, и о том же самом: нет никакого «Пути, выраженного одним словом» за пределами личности учителя. Нет вообще ничего, кроме нашего личного восприятия действительности, и монах, укрывший себя «на самом дне чаши для подаяний», то есть скромный и неприметный человек, может символизировать собой всю полноту реальности.

Ну, а если кто-то из нас даст подобный ответ на этот вопрос — как он будет воспринят окружающими? Думается, не очень адекватно.

Ведь ответ должен соответствовать личности отвечающего, его внутреннему опыту. И именно это соответствие ответа внутреннему переживанию и является критерием его истинности, отражения чистоты сознания.

Чань — очень практичное учение. Из любого философского постулата, из любых рассуждений он всегда делает практичный и вполне земной вывод. Уносясь ввысь в хитросплетениях слов и неожиданных диалогах, он всегда приземляется прямо на наш нынешний момент существования. Пожалуй, это идеал философии — ни одна мысль не может быть абстрактной. Монах задает сотни вопросов, представляясь мудрым и вполне подготовленным к восприятию истины, — а в ответ получает совет помыть пиалу или доесть свой завтрак.

Вместе с этим традиция предусматривала некие канонические ответы с оговоркой на то, что они были точными только для некой конкретной ситуации и для конкретного состояния сознания.

Такие «нормативно-удачные» ответы в виде диалогов и помещались в сборники, которые составили целый пласт чаньской литературы.

Безусловно, гунъань — метафора восприятия действительности, где сама видимая реальность не важна — важнее наше отношение к ней.

Сам смысл гунъаней вытекает из основной идеи Чань: учение подвижно, лабильно и не имеет постоянной формы. Оно не имеет ни постулатов, ни стабильных форм богослужения. Чань не выразим словами, не излагаем в трактатах.

Единственным способом уловить суть Чань является обучение у наставника или наблюдение захарактером поведения мастеров, что, собственно, и изложено в гунъанях. Читатель или наблюдатель не обязан понимать суть происходящего, всех этих шлепков, выкриков или неожиданных ответов, но он должен верить, что за этим скрывается какая-то «пружина Чань» (чань цзи).

Собрания чаньских речений: эхо шагов мастеров

Большая часть юйлу записывалась, как нередко считается, учениками известных чаньских мастеров и появлялась в течение одного поколения после смерти самого мастера, что лишь отчасти верно. Обратим внимание: подавляющее количество юйлу и гунъаней относится к наставникам, которые жили в VII–IX вв., собрания юйлу стали появляться к XI–XII вв., то есть иногда через столетия после жизни самих мастеров. Естественно, за этот период они дополнялись, перерабатывались и конечно же в данном случае аутентичность высказываний таких великих чаньских наставников, как Хуэйнэн, Мацзу, Чжаочжоу, Линьцзи может бьггь поставлена под некоторое сомнение.

Всего, как считается, существует около 1700 различных юйлу, оформленных в виде гунъаней, из них активно в чаньской практике используется около 500–600. Многие гунъани являются повторением друг друга с несколько измененными именами героев. Большинство же классических школ Чань, например Линьцзи-цзун, использовали не более десятка основных историй для медитации и считали слишком большое количество гунъаней просто излишним для раскрытия сознания.

Такие истории из жизни известных наставников обобщались в виде сборников, которые включали не только сами диалоги, но и короткие биографии чаньских наставников.