Лучшие рассказы

– Значит, полазили вокруг?

– Да.

– Встретили моих ребят?

– Да.

– И что скажете?

– Мне бы не захотелось с ними связываться.

Смит ухмыльнулся:

– Вы же такой здоровяк? Вы сумеете за себя постоять.

– Они убийцы, – просто ответил Тень.

– Лишь по необходимости, – сказал Смит. Он больше не улыбался. – Может, побудете у себя? Я крикну, если понадобитесь.

– Конечно, – сказал Тень. – А если не понадоблюсь, выходные будут проще простого.

Смит посмотрел на него в упор:

– Вы свои деньги отработаете.

По черной лестнице Тень поднялся в длинный коридор на самом верху. Вошел в комнату. Снизу доносился шум вечеринки, и Тень выглянул наружу. Французские окна напротив были распахнуты, и гости, теперь в перчатках и шубах, с бокалами вина высыпали во внутренний двор. До него долетали обрывки разговоров, они преображались и видоизменялись, звуки слышались отчетливо, но слова и их смысл терялись. Временами из общего шелеста вырывалась отдельная фраза.

– А я ему говорю, таких судей, как вы, я не покупаю, а продаю…

Тень услышал женский голос:

– Он монстр, милочка. Совершеннейший монстр. Ну что тут поделаешь?

А другая женщина говорила:

– Если б я могла сказать то же о моем друге! – и взрыв смеха.

У него было два варианта. Он может остаться или попытаться уйти.

– Я остаюсь, – вслух сказал он.

VI

То была ночь опасных снов.

В первом сне Тень снова был в Америке, стоял под уличным фонарем. Поднялся по лесенке, толкнул стеклянную дверь и вошел в закусочную – такую, что прежде была вагоном-рестораном. Он слышал, как старик скрипучим басом поет на мотив «Красавчик мой за океаном» [63]

:

Мой дед продает резинки матросам.Проткнет булавкой – а сам ни при чем.А бабка – та вытравит плод без вопросов…Боже, деньжонки текут ручьем!

Тень прошел вдоль вагона-ресторана. За столиком в конце сидел седой старик с бутылкой пива в руке и распевал: «Деньги, деньги, в деньжатах купаемся мы». Завидев Тень, он расплылся в широкой обезьяньей ухмылке:

– Садись, садись, – и махнул бутылкой.

Тень сел напротив старика, которого знал под именем Среда.

– Ну, и в чем беда? – спросил Среда, вот уже два года как мертвый – насколько бывают мертвы ему подобные. – Я бы предложил тебе пива, но обслуживание здесь ни к черту.

Ничего, сказал Тень. Он не хочет пива.

– Ну? – Среда поскреб в бороде.

– Я в большом доме в Шотландии с чертовой прорвой богачей, и они что-то затевают. Я в беде, но не знаю, что за беда. По-моему, дело серьезное.

Среда отхлебнул из бутылки.

– Богатенькие не такие, как мы, мой мальчик, – помолчав, возвестил он.

– И что же это значит?

– Ну, для начала большинство из них наверняка смертны. Тебе-то волноваться не о чем.

– Не морочь мне голову.

– Ты-то не смертен, – продолжал Среда. – Ты, Тень, умер на дереве. Умер и вернулся.

– И что с того? Я даже не помню, как мне это удалось. Если меня сейчас убьют, я так и останусь мертвым.

Среда прикончил пиво. Потом взмахнул бутылкой, будто управлял невидимым оркестром, и пропел следующий куплет:

Мой братец-монашек спасает шлюшек.Содержит Святой Магдалины приют.За грош он вам сдаст блудницу из лучших —Боже, деньжонки так и текут! [64]

– Помощи от тебя никакой, – сказал Тень. Вагон-ресторан превратился в купейный и грохотал в снежной ночи.

Среда отставил пустую бутылку и вперил в Тень свой настоящий глаз – тот, что не стеклянный.

– Все дело в паттернах, – сказал он. – Если они считают тебя героем, то ошибаются. Когда ты умрешь, Беовульфом, Персеем или Рамой тебе уже не стать. Совсем другие правила. Шахматы, а не шашки. Го, а не шахматы. Понимаешь?

– Ни черта, – разочарованно ответил Тень.

Люди в коридоре большого дома пьяно и громко топают, шикают друг на друга, спотыкаясь и хихикая, нащупывают дорогу.

Слуги? Или гости ищут трущобных приключений? Однако сны завладели Тенью снова…

Он вновь стоял в обветшавшей лачуге, где вчера укрывался от дождя. На полу – тело мальчика лет пяти, не больше. Голое, навзничь, руки-ноги раскинуты. Вспышка ослепительного света. Кто-то прошел сквозь Тень, будто его тут и не было вовсе, и поправил руки мальчика. Снова вспышка.

Тень догадался, что мужчина фотографирует. Доктор Гаскелл, стальновласый человечек из бара при гостинице.

Тот достал из кармана белый бумажный пакет, что-то выловил из него и закинул в рот.

– Цветные помадки, – сказал он ребенку на каменном полу. – Ням-ням. Твои любимые.

Он улыбнулся, присел на корточки и опять сфотографировал мертвого мальчика.

Тень протиснулся сквозь каменную стену домика, ветром просочился в щели между камнями. Полетел к берегу. На камнях разбивались волны, и Тень заскользил над водой, над серыми морями, вверх-вниз по волнам к кораблю из ногтей мертвецов.

Корабль был далеко, в открытом море, а Тень несся над водой тенью тучи.