Лучшие рассказы

В садик на заднем дворе выходило французское окно. Полли знала, что шпингалет сломан и не держит раму как следует. Вряд ли новые хозяева успели его починить. Иначе придется прийти сюда еще раз, когда они будут дома, и честно попросить их о том, что ей нужно, – а Полли очень стеснялась.

В этом главная проблема с тайниками. В спешке о них иногда просто забываешь. Даже если там лежит что-то важное. А что может быть важнее дневника?

Полли вела дневник с тех пор, как они сюда переехали. Он был ее лучшим другом: она доверяла ему все свои секреты. Рассказывала о девочках, которые ее обижали, и о тех, с которыми она подружилась. И о первом мальчике, который ей понравился. Дневник поддерживал Полли в горе и в радости и надежно хранил ее тайны.

А прятала она его в спальне, под половицей во встроенном шкафу.

Полли постучала по левой створке французского окна напротив сломанного шпингалета. Створка закачалась, поддалась и распахнулась внутрь.

Полли вошла в дом. Удивительно! Новые хозяева до сих пор не заменили мебель, которую Браунинги оставили при переезде, и в комнате стоял знакомый, домашний запах. Полли прислушалась. Ни звука. Должно быть, и вправду никого нет дома. Хорошо. Полли поспешила вверх по лестнице: надо успеть, пока мистер Кролик или миссис Кошка не вернутся.

На верхней площадке что-то мягко коснулось ее лица – совсем легко, как ниточка или паутинка. Полли подняла голову. Как странно! Потолок словно оброс волосами – с него свисали длинные, тонкие нити. Несколько секунд Полли раздумывала, стоит ли идти дальше, но до двери ее спальни было уже рукой подать. И на двери до сих пор висел старый постер «Дюран Дюран». Почему они его не сняли?

Стараясь не смотреть на волосатый потолок, Полли толкнула дверь спальни и увидела, что в этой комнате, в отличие от гостиной на первом этаже, многое изменилось.

Мебели больше не было. На месте кровати на полу были разложены бумажные листы. Полли подошла ближе и увидела, что это фотографии из газет, увеличенные до натуральной величины. На месте глаз у всех прорезаны дырочки. Кое-кого Полли узнала: Рональд Рейган, Маргарет Тэтчер, папа Иоанн Павел, королева…

Наверно, они готовятся к вечеринке, подумала Полли. Правда, маски выглядели как-то неубедительно.

Она подошла ко встроенному шкафу у дальней стены. Там, в темноте, под половицей, ждет ее дневник, обернутый в обложку от музыкального журнала. Полли потянула дверцу шкафа на себя.

– Здравствуй, Полли, – произнес человек в шкафу.

На нем тоже была звериная маска – морда большого серого пса.

– Здравствуйте, – ответила Полли, не понимая, что еще можно сказать. – Я… я забыла тут свой дневник.

– Знаю. Я как раз его читал. – Он поднял дневник. Это был другой человек – не тот, что приходил в маске кролика, и уж точно не миссис Кошка, – но Полли чувствовала, что в нем тоже есть что-то неправильное

, и куда более странное, чем в тех двоих. – Хочешь получить его обратно?

– Да, пожалуйста, – ответила Полли. Ей было обидно до слез: этот человек прочел ее дневник! Но надо было вести себя вежливо, иначе он может и не отдать его.

– А ты знаешь, что для этого надо сделать? – спросил человек в собачьей маске.

Полли помотала головой.

– Спроси меня, который час.

Во рту у нее пересохло от необъяснимого страха. Полли облизнула губы и пробормотала:

– Который час?

– И обратись ко мне по имени, – потребовал человек. – Меня зовут мистер Волк.

– Который час, мистер Волк? – спросила Полли и подумала, что все это похоже на какую-то детскую игру, вот только правила ей не объяснили.

Мистер Волк улыбнулся (вместе с маской, хотя как ему это удалось?) и разинул пасть, обнажив ряды белоснежных, острых-преострых зубов.

– Час в самый раз, чтобы немного перекусить! – объявил он.

Тут Полли, наконец, завизжала, но человек шагнул к ней из шкафа, и визг оборвался.

V

ТАРДИС стояла посреди островка зелени, слишком маленького для парка и слишком неровного для городского сквера. Доктор сидел перед ней в шезлонге, перебирая воспоминания.

На память Доктор не жаловался. Проблема была в другом: воспоминаний накопилось слишком много. Он уже прожил одиннадцать жизней (или больше: еще одна жизнь то ли была, то ли нет, но Доктор изо всех сил старался о ней не думать), и во всех этих жизнях механизмы памяти работали по-разному.

Самый большой недостаток столь почтенного возраста (а Доктор давно уже перестал считать прожитое время в единицах, имеющих смысл хоть для кого-то, кроме него самого) – то, что события прошлого не всегда всплывают в памяти именно тогда, когда это нужно.

Маски. Да, это важно. И Клан. Это тоже важно.

И Время.

Все это как-то связано со Временем. Да, точно…

Это было давно. Еще до того, как началась его первая жизнь. В детстве ему что-то об этом рассказывали. Доктор принялся перебирать в памяти истории, которые слышал на Галлифрее, когда был еще маленьким – до того, как он поступил в Академию Повелителей Времени и вся его жизнь изменилась навсегда.

Эми возвращалась из очередной вылазки в город.

– Максимел и три оргона! – крикнул ей Доктор издалека.

– Что за три оргона?